В июле 1944 г. на землях Западной Беларуси и Украины, в окрестностях Вильнюса отрядами Армии Крайовой была предпринята отчаянная попытка силой оружия утвердить свое присутствие в крае. Вооруженные нападения на населенные пункты в ближайшем тылу откатывающегося на запад под ударами Красной армии Вермахта должны были поставить советское правительство перед фактом того, что освобождаемые им территории, входившие до 17 сентября 1939 года в состав польского государства, уже освобождены от немцев и находятся под контролем польского правительства. Эта цепь операций под общим названием «Буря» проходила на территории Западной Беларуси с 1 по 30 июля 1944 г. и закончилась поражением. Отрядам Армии Крайовой не удалось разгромить немецкие войска и захватить хотя бы один более-менее крупный населенный пункт. Переоценив дезорганизацию Вермахта, слабо вооруженные для борьбы с фронтовыми частями регулярной армии, а также сравнительно малочисленные подразделения польских партизан Армии Крайовой не смогли справиться с противником. Однако помимо чисто военных причин поражения в пределах Западной Беларуси Армия Крайова столкнулась еще и с тем, что ее подразделения не имели массовой и безусловной поддержки со стороны большинства местного населения, то есть белорусов. В этой связи представляет интерес вопрос о том, что ожидали от белорусских жителей руководители польского подпольного правительства, командование Армии Крайовой, командиры партизанских отрядов, в целом польские элиты.
Отчасти ответ на него можно получить, ознакомившись с тем, как трактовали белорусскую проблематику на страницах главного официального издания польского подпольного правительства «Польская республика». С февраля 1943 г. как приложение к этому журналу специально для освещения положения на территории Западной Беларуси и Украины в Варшаве стал издаваться журнал «Наши восточные земли». Всего с февраля 1943 г. по июль 1944 г. польским подпольем было издано 9 номеров приложения, которое первоначально задумывалось как ежемесячник. По понятным причинам в условиях оккупации выдержать заявленные сроки не получалось. Однако напечатанные шестнадцатистраничные выпуски позволяют составить ясное представление о том, какими глазами политическое руководство и высшее командование Армии Крайовой смотрели на свои бывшие белорусский окраины.
Следует отметить, что белорусский вопрос будет непонятен без учета исторических представлений, которые исповедовались на страницах журнала. Согласно им кресовые территории столетиями испытывали на себе польское культурное влияние, посредством которого приобщались к культуре Запада. Сама Польша не использовала эти земли «для колонизации, для налоговых поступлений, для грабежа и притеснений». На этих землях поляки играли роль представителей европейской цивилизации и источника развития для белорусов. Вне польского государства жители Кресов стояли перед перспективой выбора между насильственной германизацией и дискриминацией или восточным деспотизмом, русификацией и низким уровнем жизни. При этом постоянно декларировалась неделимость довоенной польской территории с краткой оговоркой о необходимости после войны создать условия для успешного развития белорусского, украинского и литовского населения.
В первом выпуске при описании ситуации на бывших восточных окраинах межвоенной Польши отмечалось, что с началом польско-германской войны белорусы в рядах польской армии преимущественно сохранили верность присяге и сражались с противником. Однако после ввода советских войск на территории Западной Беларуси и Украины меняется и ситуация. В целом для авторов «Наших восточных земель» присоединение Западной Беларуси к СССР трактовалось исключительно как советская оккупация, причем этот взгляд строго выдерживался на протяжении всего времени издания. Особое внимание уделялось реакции национальных меньшинств на присоединение к СССР и их отношению к полякам. Белорусы были поставлены на четвертое место после евреев, литовцев и украинцев по степени враждебности к польским властям. В частности, утверждалось, что белорусский национализм имел гораздо меньшее влияние на белорусское крестьянство по сравнению с украинскими националистами. Именно поэтому он не смог нанести «польскости такого ущерба, как украинцы в Восточной Малой Польше». При этом отмечалось, что подобно украинцам значительная часть местной белорусской интеллигенции, крестьян не только не уклонились от сотрудничества с советскими властями, но приняли активное участие в «создании «советского рая» на наших землях». Польские публицисты отметили, что подобно украинским националистам, лидеры и организации белорусских националистов в период с 1939 по 1941 гг. находились под опекой нацистской Германии на оккупированных ею территориях. Признавалось, что советская внутренняя политика была направлена на борьбу с проявлениями не только украинского и литовского, но и белорусского национализма.
Описывая изменения, которые произошли после нападения нацистской Германии на СССР, создатели подпольного издания существенно меньше внимания уделили на страницах приложения белорусским националистам по сравнению с украинскими и литовскими коллаборантами. Если о терроре, участии в уничтожении еврейского населения украинских и литовских вооруженных формирований под началом оккупантов поляки писали достаточно подробно, то белорусские националисты удостоились лишь краткого упоминания. Так, в обзорной статье было отмечено, что они, пользуясь предоставленным им немцами псевдо самоуправлением в пределах Генерального округа Белоруссия, приступили к «белоруссизации края, особенно в области школьного дела и церковной иерархии». Отдельно от активистов националистических групп рассматривалась позиция местного крестьянства. Последнее за месяцы советского и немецкого присутствия в крае оказалось объектом постоянных политических экспериментов, воздействий и пропаганды. В конечном счете в их умах из-за постоянных перемен образовалась мешанина из разных идей, оценок. В качестве примера указывалось население, проживающее по обе стороны от линии Брест-Кобрин-Пинск-Давид-Городок. По мнению редакции, довоенное крестьянство Полесья вообще не имело определенного национального облика и самоопределялось как «тутейшие». С 1939 по 1941 гг., оказавшись в составе БССР, оно подвергалось белоруссизации, а после нападения нацистской Германии, попав в пределы Рейхскомиссариата Украина, его стали украинизировать. В итоге жители Полесья уже устали от этих экспериментов. По словам авторов журнала, крестьяне Кресов за 40 месяцев управления СССР и оккупации нацистской Германии разочаровались в новых властях. Крестьянин, пусть он даже и не умеет писать и читать, потерял доверие к тем, кто от его имени выгодно устроился при оккупантах. Повсеместно крестьяне ненавидят германских захватчиков. Однако не это является главным. Идеологи журнала считали, что среди сельских жителей Кресов, горожан и даже интеллигенции постепенно начинает утверждаться мысль о том, что «при Польше было лучше».
После разрыва дипломатических отношений между СССР и польским правительством в эмиграции на страницах третьего номера в мае 1943 г. было четко сказано, что большевизм для белорусов, среди прочих народов Кресов, является врагом номер один. Тезис о том, что советская политика действует в интересах белорусского народа, желающего вернуться в состав Советского Союза, объявлялся польскими журналистами пропагандой.
В шестом номере (ноябрь-декабрь 1943 г.) и последнем за 1943 год выпуске было опубликовано обращение польского правительства от 15 ноября 1943 г. «К населению пограничных земель», в котором упоминалось, что белорусы живут на этих землях веками с поляками, а польские власти гарантируют им условия для их развития. В разъяснении к этому обращению правительства указывалось, что белорусы «должны вспомнить, что Польша ждет от них лояльного исполнения своих обязанностей и исполнение этих обязанностей лежит прежде всего в интересах иноязычного населения, связанного с нами общей исторической долей». В предпоследнем восьмом номере белорусский сюжет появляется в связи с принудительным призывом в отряды Белорусской Краевой Обороны польского населения Генерального округа Белоруссия. Отмечалось, что этот набор проводился по приказу немецких властей «марионеточной» Белорусской Центральной радой под угрозой смертной казни для уклонистов и членов их семей. Проведение этого призыва дало по оценкам журнала 200 тысяч рядовых, которые при этом «не составляли и не должны были образовывать единого военного формирования». Издатели точно определили назначение этих отдельных батальонов, когда написали о том, что они предназначены бороться исключительно с советскими партизанами в тылу. В рамках нашей темы наиболее интересно то, что сообщалось о срыве призыва в пределах Лидского района, где господствовали польские партизаны, и в районе Пинска, потому что там ситуация находилась под контролем советских партизан. Однако самым любопытным оказалось то, что на страницах «Наших восточных земель» территория Витебщины и Могилевщины называлась частью «советской России», в пределах которых мобилизация белорусов также не проводилась, поскольку там «движение советских партизанских отрядов самое сильное».
Таким образом, идеология польского подпольного правительства и командования Армии Крайовой относительно белорусского вопроса исходила из допущения, согласно которому белорусское население не испытывало существенных притеснений в составе межвоенной Польши. Утверждения советского правительства о том, что белорусы подвергались национальному угнетению, неоднократно объявлялись враждебной пропагандой. Любопытно, что мы не встретим какой-нибудь критической рефлексии на предмет того, почему белорусы и иные национальные меньшинства в сентябре 1939 года позитивно встретили вступление Красной армии. Напротив, в журнале основной акцент делался на том, что белорусы по понятным причинам ненавидели не только нацистскую оккупацию, но и разочаровались в советских порядках. На страницах издания вырисовывалась идеализированная картина, согласно которой белорусский крестьянин Западной Беларуси с нетерпением ожидал возвращения польских властей. Например, в одной из статей последнего номера анонимный автор вспоминал о том, что в марте 1921 г. на вокзале в Барановичах он встретил целую делегацию белорусских крестьян и представителей белорусской партии социалистов-революционеров, которые стремились выехать в Варшаву, чтобы убедить последнюю не передавать Минск большевикам. По его словам, эти люди, прежде крайне враждебно настроенные к полякам, после пребывания под властью коммунистов говорили, что «легче будет сохранить национальный дух среди белорусского населения в Польше, чем в Советской России». Такие же настроения ожидались среди белорусов и летом 1944 года. Практически нигде мы не найдем описания столкновения между частями Армии Крайовой и белорусами. В краткой хронике публиковались лишь факты о боестолкновениях с литовскими полицейскими гарнизонами, украинскими «бандитами» и советскими диверсантами, партизанами. Принципиально не допускалась мысль о том, что белорусы и советские партизаны могут являться чем-то тождественным. Следует отметить, что украинской и литовской проблеме на страницах издания уделялось существенно больше внимания. За все время ни в одном из номеров не было напечатано отдельной статьи, специально посвященной белорусской проблематике. Это косвенно подтверждает то, что в польском руководстве белорусский национализм не воспринимался как существенная угроза, а от белорусов ожидалось лояльное подчинение польским властям.
