(печатается по «Журнал российских и восточноевропейских исторических исследований» № 2, 2020 г.)
1 сентября 1939 г. нападением фашисткой Германии на Польшу началась Вторая мировая война. Примерно 10 сентября 1939 г. Главный штаб польской армии отдал последний приказ о координации действий командования фронтами по оказанию сопротивления немецкой армии. После того как руководство польской армией покинуло г. Брест, общее централизованное управление войсками было прекращено. Примерно в это же время руководство Польши вело переговоры с правительством Франции на предмет предоставления ему политического убежища. К середине сентября 1939 г. польская армия практически была разгромлена и прекратила активное сопротивление немецким войскам. В период с 12 по 14 сентября немцы подошли к Львову и начали штурм Брестской крепости, завершившийся ее взятием 17 сентября. 16 сентября 1939 г. польское руководство начало вести переговоры с правительством Румынии о разрешении ею транзита польского руководства во Францию. После получения такого разрешения 17 сентября руководство польского государства — президент, польское правительство и главное командование вооруженными силами Польши — покинуло территорию Польши и обосновалось во Франции. Все это способствовало нарастанию хаоса и беспорядка, а также крайне негативно сказалось на боеготовности польской армии, которая еще продолжала в некоторых местах оказывать сопротивление немецким войскам, продолжавшееся до начала октября 1939 г.
Только после того, как польское руководство покинуло свою территорию, советское правительство приняло решение о начале освободительного похода на территории Западной Белоруссии и Западной Украины который начался 17 сентября и продлился до 5 октября 1939 г. В современной зарубежной и отечественной историографии это значимое событие для белорусского народа, проживавшего на территории Западной Белоруссии, оказавшейся под властью Польши с 1921 г., пытаются представить не как освободительный поход Красной армии, а как некое «советское вторжение в Польшу» или «четвертый раздел Польши» и «польский поход Красной армии» и т.д. Так, например, некий Стивен Залога в своей работе оценивает это событие как «…советская аннексия половины территории довоенной Польши», а один из белорусских историков — как «…политику агрессии и насилия, проводимую СССР в 30-е годы ХХ века».
Заметим, что необходимость и обоснованность такого шага со стороны Советского Союза, который 17 сентября 1939 г. ввел свои войска на территорию Западной Белоруссии, Западной Украины и Литвы, признавал даже один из самых отъявленных антисоветчиков и недоброжелателей Советского Союза — Уинстон Черчилль, который в своем выступлении по радио 1 октября 1939 г. заявил, что «…для защиты России от нацисткой угрозы явно необходимо было, чтобы русская армия стояла на этой линии [Керзона]… Ключом для понимания дальнейших действий России являются ее национальные интересы».
30 сентября 1939 г. во Франции было создано польское эмигрантское правительство, которое возглавил генерал Владислав Сикорский. После капитуляции Франции польское правительство переехало в Лондон. Тогдашняя польская политическая элита в течение длительного времени тешила себя мыслью о том, что именно Запад будет главным освободителем Польши от немецких оккупантов и после разгрома Германии приступит к борьбе против Советского Союза — второго после Германии врага Польши. Если же попытка разгрома Советского Союза не увенчалась бы успехом, то в этом случае польская элита рассчитывала на ослабление Советского Союза, который перестал бы играть заметную геополитическую роль в послевоенном устройстве мира. А Польша в союзе с Великобританией и США смогла бы рассчитывать на победу в борьбе за новую территорию и новую геополитическую роль. Они рассчитывали, что в ходе войны с Германией на территорию Польши вместе с «Польскими силами збройными», действовавшими в составе армий союзников на Западе, войдут и армии союзников. Все это способствовало бы возвращению из эмиграции на родину польского правительства.
Можно полагать, что эти утопические планы польской политической элиты явились причиной того, что нападение 22 июня 1941 г. фашистской Германии на СССР для поляков и англичан было известием скорее радостным. Англичане ставили в зачет то, что на их стороне в войне против нацистской Германии появился еще один союзник, а поляки получали моральное удовлетворение от поражений, наносимых германскими войсками Красной армии на начальном этапе Великой Отечественной войны. В одном из печатных изданий подпольной националистической военной организации, вошедшей в последующем в состав Армии Крайовой, по поводу нападения фашисткой Германии на Советский союз было написано: «…То, что произошло 22 июня 1941 г., следует рассматривать как исключительное счастье. Руки одного из наших врагов разят другого, а оба — победитель и побежденный — истекут кровью, уничтожат и истощат друг друга… То, что случилось 22 июня, освобождает нас от призрака неравной схватки с Москвой на следующий же день после того, как рухнет рейх…». В другом издании в конце июня 1941 г. было написано: «Слава Господу Богу и благодарность за то, что рука одного из наших врагов режет другого и оба они — победитель и побежденный — истекут кровью и ослабеют».
Очевидно, что поляки рассчитывали на то, что в противостоянии между фашистской Германией и Советским Союзом оба «злейших» врага Польши максимально ослабят друг друга, как это случилось в годы Первой мировой войны 1914-1918 гг., что снова стало бы для Польши великолепным шансом на возрождение былого величия.
Советское руководство располагало информацией как о политике союзников в польском вопросе, так и о планах и намерениях польского эмигрантского правительства вернуться с помощью англичан к власти в послевоенной Польше. Опубликованные архивные документы отечественной внешней разведки тех лет предоставляют возможность составить ясное представление о планах и предпринятых мерах советского правительства по решению польского вопроса с самого начала Великой Отечественной войны. Уже в начале войны оно выступило с инициативой нормализации отношений с польским эмигрантским правительством в Лондоне. Советский посол в Англии И.М. Майский получил указание от Народного комиссариата иностранных дел (НКИД) о проведении переговоров с поляками, в ходе которых довести до них позицию СССР о послевоенном положении Польши, суть которой заключалась в том, что Советский Союз придерживается мнения о возможности создания независимого Польского государства с типом государственного режима по усмотрению самих поляков. 30 июля 1941 г. Советский Союз восстановил дипломатические отношения с правительством Польши, находившимся в Лондоне.
Советскому руководству были известны подлинные цели и намерения польского правительства во взаимоотношениях с Советским Союзом после восстановления дипломатических отношений. Суть их заключалась в том, чтобы восстановить Польшу в границах 1921 г., т.е. в ее состав опять должны были войти Западная Украина и Западная Белоруссия; сохранить антисоветский курс; отказываться от сотрудничества и совместных действий с Москвой и всеми поддерживаемыми ею польскими организациями; расчет на полный и исключительный суверенитет во всех польских делах лондонского эмигрантского правительства».
Они предполагали, что после окончания войны Польша опять будет владеть восточными «кресами», а также в ее составе закрепятся территориальные «приобретения» Польши Тешинской Силезии на юге, отторгнутой Польшей от Чехословакии после Мюнхенского соглашения. Польские политические круги полагали, что обладание обширными территориями и стремление Польши к лидерству в государствах, граничащих с СССР и объединенных в некую региональную систему союзов (конфедераций), повлияет на баланс сил в регионе и существенно укрепит геополитическое место Польши в Европе и мире и сделает ее одним из ведущих государств Восточной Европы, обеспечив ей высокие международные престиж и влияние.
Напрашивается совершенно очевидный вывод о том, что, подписывая советско-польское соглашение о сотрудничестве и взаимопомощи в июле 1941 г., лондонское эмигрантское правительство не собиралось его добросовестно выполнять. Советским руководством в декабре 1941 г. была предложена концепция урегулирования советско-польских территориальных разногласий, которая предусматривала компенсацию вошедших в состав СССР земель Западных Белоруссии и Украины, а также Виленского края за счет земель Германии, расположенных на востоке до р. Одер. Эта концепция также предусматривала включение в состав польского государства земель балтийского побережья и большей части Восточной Пруссии. Свои предложения по урегулированию отношений в таком ключе Советский Союз многократно подтверждал как до 1943 г., так и позднее. Однако польское эмигрантское правительство заняло конфронтационную позицию в урегулировании противоречий в двусторонних отношениях и отвергало всякие возможности по обсуждению предложений советской дипломатии.
Выше мы отмечали факт наличия у польских политиков мечтаний о возрождении «былого величия Речи Посполитой» после разгрома фашистской Германии.
В апреле 1943 г. лондонское эмигрантское правительство обвинило СССР в расстреле польских офицеров в Катыни, что привело к разрыву дипломатических отношений правительства Сикорского с Москвой. Во взаимоотношениях между Советским Союзом и Польшей начался новый период.
Детальный разбор событий, а также освещение новых эпизодов и подробностей в контексте взаимоотношений между Советским Союзом и польским правительством в Лондоне накануне и после разрыва дипломатических отношений провела в своих работах авторитетный российский историк А.Ф. Носкова. Следует заметить, что она обоснованно приходит к выводу о том, что решение так называемого «польского вопроса» в 1943 г. было взаимосвязано с изменениями военно-политического положения СССР. Разгром немецко-фашистских войск и их союзников под Сталинградом, победа Красной армии в Курском сражении и другие военные успехи на фронтах Великой Отечественной войны позволили советской дипломатии более уверенно отстаивать свои позиции в переговорах с союзниками, в том числе и по Польше. В работах А.Ф. Носковой предпринята попытка показать всю сложность и неоднозначность «польского вопроса», который рассматривается и в последующем будет решен в контексте взаимоотношений союзников по антигитлеровской коалиции.
Выскажем несколько своих оценок и мыслей по поводу проводившейся польским правительством в эмиграции внешней политики. Удивляет «странная позиция» польского правительства в Лондоне по поводу дальнейшей судьбы послевоенной Польши и своеобразное видение послевоенного устройство мира и Восточной Европы.
Во-первых, в отношении Советского Союза оно упорно продолжало придерживаться своей «внешнеполитической доктрины», суть которой заключалась в том, что советско-польская граница после разгрома фашисткой Германии, должна быть восстановлена в соответствии с Рижским договором 1921 г. Польское правительство глубоко заблуждалось и ошибалось в своих расчетах на поддержку коренным белорусским или украинским населением Западной Белоруссии и Западной Украины при реализации своих планов по восстановлению Польши в границах до сентября 1939 г. На что надеялось эмигрантское правительство, когда за время вхождения этих территорий в составе Польши там процветали межэтническая рознь и привилегии для поляков?
Во-вторых, крайнее удивление вызывает ряд других планов и желаний польского правительства, в которых прослеживаются претензии на роль ведущей державы как минимум в Восточной Европе. В частности, Польша считала, что после разгрома Германии в оккупации ее западной части должны принимать участие только Великобритания и США, а восточную часть должны занимать Польша и Чехословакия. В связи с этим заметим, что Советскому Союзу, который нес на своих плечах основную тяжесть борьбы с нацисткой Германией, было «отказано» в праве участия в принятии решений по послевоенному устройству Германии. Получается, что пускай кто-нибудь другой освобождает территорию Польши от гитлеровских захватчиков и проливает при этом свою кровь, а они, т.е. польское правительство в Лондоне, после этого будут решать не только судьбу Польши, но и всей Восточной Европы. Отметим и тот факт, что Польшей в «праве» решения вопросов послевоенного устройства Германии было отказано даже ближайшему союзнику — Франции.
С некоторой долей сарказма констатируем, что на роль «вершителя судеб» в послевоенном устройстве Восточной Европы претендовало государство, которое противостояло германской агрессии всего лишь 3–4 недели! Это государство не смогло, а более правильно — не захотело наладить добрососедские и дружеские отношения с государствами, граничащими с Польшей, и даже не сумело заручиться реальной поддержкой надежных союзников.
Как считает Е.Я. Яковлева, вряд ли стоит удивляться тому, что после начала войны с Германией собственных сил и средств у Польши хватило лишь на несколько недель сопротивления натиску, а на помощь к ней так никто и не пришел. Очень точную и распространенную характеристику польскому государству периода 1938–1939 гг. дал У. Черчилль, который заявил, что она «…с жадностью гиены приняла участие в ограблении и уничтожении чехословацкого государства», а затем и ее постигла такая же участь.
Уместно отметить то, что правительство Великобритании не во всем было согласно с решениями территориальных вопросов, которые предлагали поляки. Черчилль полагал, что возврат к Рижскому договору 1921 г. невозможен и наиболее предпочтительным выглядел вариант, приближенный к «линии Керзона», который больше всего отвечал сложившимся реалиям тогдашней военно-политической обстановки. Крайне негативно к планам поляков о послевоенном устройстве Европы и границах Польши отнесся президент США Рузвельт, который в беседе в ходе переговоров с президентом Чехословакии Бенешом назвал их «вредными и глупыми». Рузвельт поддерживал идею установления будущей советско-польской границы по «линии Керзона». Не понравились Рузвельту и польские планы о создания в Восточной Европе каких-либо блоков и федераций.
Несмотря на то, что Англия и США не поддерживали Польшу в реализации планов ее послевоенного устройства, польские лондонцы продолжали занимать крайне враждебную СССР позицию. Эта враждебность еще более усилилась после прекращения отношений между Советским Союзом и польским эмигрантским правительством. Об этом можно судить по антисоветской злобной истерии, развязанной польской прессой. В телеграмме Наркома иностранных дел СССР В.М. Молотова послу СССР в Великобритании И.М. Майскому об антисоветской кампании, развернутой в польской прессе, также указано, что вся таковая, как издающаяся официально, так и нелегально, полна враждебными Советскому Союзу статьями и материалами. Польская пресса также широко использует против СССР измышления немецкой печати и немецкого радио. В частности, на страницах польского издания «Дневник Польски», в котором печатались официальные документы, была опубликована статья, в которой настойчиво рекомендовалось немцам как можно скорее нанести удар Красной армии: «Гитлер теряет свое драгоценное время. Ведь в результате последнего отступления и серьезного сокращения фронта немецкое командование имеет теперь большую массу резервов, которые могут быть использованы на избранном направлении удара. Если взглянуть на карту, то такое наступление прямо просится на Южном фронте между Харьковом и Орлом для ликвидации глубокого советского мешка».
