Сотрудничество белорусских националистов с немцами до войны
Еще до вторжения в Советский Союз немецкое командование готовило почву для массового коллаборационизма.
Ставка прежде всего делалась на эмигрантов, желавших сотрудничать с нацистским режимом, а также на внутренних противников Советской власти, которые должны были себя проявить после прихода Вермахта.
Связи с белорусскими националистами начались уже в 1933-м году, когда немецкая разведка вышла на Фабиана Акинчица — главу подражательной немцам Белорусской национал-социалистической партии. Во многих вопросах программа данной партии была очень похожа на программу НСДАП. Во главу угла Акинчиц ставил наравне с созданием независимого Белорусского государства и государственный антисемитизм как обязательный атрибут Независимой Белоруссии. По этой причине обе стороны легко нашли взаимопонимание, но отложили реализацию своих планов до более удобного момента.
В ноябре 1939 года немцы создают в Берлине так называемое Белорусское представительство (нем. Weissnithenische Vertrauenstelle), которое имело филиалы в других немецких городах. Целью существования данной организации было сплочение тех белорусских националистов, которые были готовы сотрудничать с нацистским режимом на территории Рейха. 3-го декабря 1939-го года при представительстве была открыта газета «Утро» (белор. «Раніца»). Основную роль в организации играл все тот же Фабиан Акинчиц.
Долгое время белорусские националисты, лишенные возможности заниматься реальной деятельностью, предпочитали внутренние интриги партийной работе. Ситуация кардинальным образом поменялась в июне 41-го года, когда немцы приняли твердое решение начать вторжение в СССР. Им в срочном порядке потребовались помощники на белорусской территории. В связи с этим был создан Белорусский национальный центр, который возглавил врач Николай Щорс. Организация, в отличие от уже перечисленных структур, занималась еще и диверсионной деятельностью, засылая на территорию СССР подготовленные группы.
Вообще подготовка диверсантов из местных кадров у немцев была поставлена с завидной предусмотрительностью: в составе полка особого назначения Бранденбург 800 (аналог современного российского спецназа) был подготовлен 1-й белорусский штурмовой взвод в количестве 50 человек.
Таким образом, к июню 1941-го года ядро руководство белорусских коллаборационистов было практически сформировано. Чтобы перенести свою деятельность на белорусскую территорию ему оставалось лишь воспользоваться начавшимся вторжением немецких войск.
Начало войны
22-го июня 1941 года немецкие войска вторглись на территорию СССР. Поначалу им сопутствовал успех, в короткий срок были захвачены огромные пространства. Для осуществления контроля над занятой советской территорией нацисты с самого начала взяли курс на укомплектование гражданских администраций и подразделений вспомогательной полиции местными кадрами. Учитывая тяжелейшее экономическое положение оставшегося на оккупированных территориях населения, а также общее подавленное моральное состояние, обусловленное неудачами начала войны, такое решение немцев было вполне логичным и дало свои положительные для оккупантов результаты. Коллаборационизм как социально-политическое явление приобрёл широкий масштаб.
Коллаборационизм имел в своей основе антисоветскую и особенно антирусскую пропаганду. В национальных регионах (Крым, Кавказ, Западная Украина, Прибалтика, Белоруссия) нацисты делали ставку на местных националистов, стремившихся к отделению от Союза. Они позволяли (конечно, под своим жёстким контролем)создавать разнообразные общественно-культурные организации, работавшие над формированием у населения лояльного к Рейху мировоззрения, и намеренно вселяли ложную надежду на возможность создания в будущем «независимых» государств. А идеологической основой всей этой местечковой националистической философии по замыслу новых хозяев должна была стать русофобия.
Однако на самом деле нацисты лишь играли в сотрудничество. Коллаборационисты были нужны им исключительно для решения сиюминутных задач. При этом очень многое зависело от местных представителей оккупационной администрации, которые с целью дополнительного мотивирования своих слуг из числа местных жителей раздавали налево и направо ничего не стоящие обещания.
В большинстве случаев добровольно на службу к немцам шли беспринципные люди, которым было удобно делать карьеру на предательстве. Иногда к нацистам устраивались даже бывшие партийцы, имевшие опыт руководства регионом. Что касается вооруженных сил, то в рядах предателей находилось немало бывших советских солдат и офицеров, не выдержавших тягот плена, или просто целенаправленно дезертировавших из РККА. Таким образом, можно утверждать, что коллаборационизм на советской территории в основном не носил идейный характер.
Отношение нацистов к коллаборационистам было соответствующим: им поручали самую «грязную» работу. Уничтожение местного населения и противников Рейха чаще всего осуществлялось руками именно вспомогательной полиции, комплектуемой из местных жителей. Отказ от участия в акциях рассматривался оккупантами как активный саботаж с соответствующими для отказавшегося последствиями. Поэтому многие из тех, кто пошел на службу к оккупантам, надеясь на легкую работу, в скором времени оказались повязаны кровью. Впрочем, как довольно скоро выяснилось, лояльность полиции всецело зависела также от успехов на фронте и партизанской пропаганды. Уже в 1943-м году, — за год до освобождения Белоруссии, — немцы столкнулись с массовым дезертирством местных пособников нацизма.
Надо особо отметить, что в отличие от Украины и Прибалтики местное население Белоруссии не проявило активности в помощи оккупантам. Созданные немцами полицейские формирования не отличались стойкостью в сражениях с партизанами, а иногда и вовсе переходили на их сторону. Несмотря на активную пропаганду, идейная база белорусского коллаборационизма оказалась слаба, русофобия не привилась, а отношение к проектам Белорусской государственности в составе Рейха даже в среде коллаборационистов было крайне скептическим.
Начало работы на оккупированной территории
Немецкое вторжение в СССР коренным образом изменило положение прежде бездеятельных белорусских сторонников сотрудничества с Третьим Рейхом. Отныне им были обеспечены теплые места в оккупационной администрации. Но всё пошло не так, как было в сладких мечтах предателей.
До самого конца войны белорусские националисты играли роль лишь местной низовой администрации, никакой реальной властью они не обладали. Каждый свой шаг коллаборационисты были вынуждены согласовывать с немецким командованием, а некоторые послабления имели место быть лишь в области культурной деятельности.
Отряды полиции и органов администрации коллаборационистов возникли практически во всех населенных пунктах республики. Они работали в тесной связи с немецким командованием. Немецкие власти изначально были заинтересованы в создании низовой оккупационной администрации и вспомогательной полиции. Первая давала им возможность избавиться от части административных обязанностей, а вторая позволяла не задействовать Вермахт и СС в мелких, но почти всегда сопряжённых с потерями, карательных экспедициях.
Как уже писалось выше, роль многих коллаборационистских организаций всецело зависела от немецких чиновников на местах. Однако, иногда допускалась определённая самодеятельность и даже создание для своих местных помощников видимости некоторой автономности. Самый яркий пример — так называемая республика Зуева под Полоцком, где немцы позволили сформировать полностью «автономные» органы самоуправления и даже свои собственные военизированные подразделения, формально не являвшиеся частями вспомогательной полиции. Чего на самом деле стоила такая «независимость», можно посмотреть в посвященной этому феномену литературе.
Общее руководство белорусскими коллаборационистами осуществлял генеральный комиссар «Белоруссии» Вильгельм Кубе, который был сторонником увеличения роли националистов в работе оккупационной администрации. В октябре 1941 года он дал разрешение на создание Белорусской народной самопомощи (белор. Беларуская народная самапомач; БНС), которая должна была курировать многие социальные и культурные вопросы. Руководителем организации стал бывший полковник белой русской армии Иван Ермаченко.
29 июня полномочия БНС были расширены, возник Центральный совет (Централь), который имел несколько филиалов в белорусских городах.
Одновременно с созданием гражданской администрации немцы озаботились и военной стороной вопроса. 16 июля 1942 года по распоряжению Кубе был создан Белорусский корпус самообороны (Белорусская самооборона, БКС, белор. Беларускі корпус самааховы, нем. Weißruthenisches Selbstschutzkorps), который был военным крылом БНС. Курировал его все тот же Ермаченко. Основной задачей корпуса была борьба с партизанами. Впрочем, многочисленным и эффективным он так и не стал, многие члены вооруженных формирований в ходе карательных операций дезертировали или вовсе переходили на сторону партизан.
Таким образом, можно констатировать, что к осени 1941 года нацисты своей цели частично достигли. Они успешно решили не только вопрос с созданием низовой администрации, но и переложили на коллаборационистов многие проблемы, которые просто были не в состоянии быстро решить своими силами. Особенно это касалось школьного образования и деятельности в провинции.
1943 год
В 1943 году отношение нацистов к местным коллаборационистам стало гораздо лояльнее, чем в 41-42 гг., когда Вермахт одерживал победы на полях сражений.
Разумеется, немцы были вынуждены пойти на этот шаг исключительно в условиях военных поражений, при изменении ситуации в лучшую сторону они непременно вернулись бы к прежней тактике фактического игнорирования истинных чаяний коллаборационистов.
Итогом вынужденной «оттепели» стало создание таких националистических организаций, как Союз белорусской молодежи и Белорусская рада доверия. Обе, конечно не были самостоятельными структурами. Они жёстко управлялись из генерального комиссариата «Белоруссия» (нем. Generalkommissariat Weißruthenien), который являлся высшим органом немецкой оккупационной гражданской администрации. Союз должен был идеологически работать с белорусской молодежью и вовлекать ее в ряды коллаборационистов, а Рада доносить до оккупационной администрации чаяния местного населения.
В декабре 1943 года полномочия Рады были расширены, и она была преобразована в Белорусскую центральную Раду. Её руководителем стал начальник управы Минского округа Радослав Островский. Впрочем, преобразование было скорее формальным, ни о какой реальной автономности опять же речь не шла.
Убийство Вильгельма Кубе, активно занимавшимся формированием местной власти из коллаборационистов, спутало многие планы белорусских националистов. Новый генеральный комиссар Курт Готберг, бывший до этого руководителем СС и полиции Центральной России, был гораздо менее гибким человеком, и работать с ним было тяжелее. Разумеется, нацистскому функционеру приходилось считаться с ситуацией на фронте, однако он привык к известной самостоятельности в принятии решений. Но времена уже менялись.
В августе из Локотского округа на Витебщину перебрались части РОНА (Русской Освободительной Народной Армии) под руководством уроженца Белоруссии Бронислава Каминского. Нравы в будущей Народной бригаде Каминского (нем. Volksheer-Brigade Kaminski), задействованной по большей части в карательных операциях в Витебской области, были таковы, что позже бравый командир и его своими приближённые были расстреляны своими же хозяева за мародёрство. Однако, в 1943 году до этого было ещё далеко, и личный состав вовсю занимался грабежами и убийствами среди мирного белорусского населения.
Но к середине 1943 года коллаборационисты уже остро чувствовали приближение Красной Армии. Это становилось всё более и более заметным.
Например, в августе произошел переход на сторону партизан крупного (более тысячи штыков) отряда коллаборационистов Гиль-Родионова, тут же принявшего активное участие в партизанском движении. И это был отнюдь не единственный случай.
В такой ситуации вряд ли видные белорусские коллаборационисты могли тешить себя иллюзиями по поводу своего будущего, однако выбора у них уже не оставалось. Многие из них были прямо связаны с военными преступлениями и не могли рассчитывать на снисхождение.
Военный коллаборационизм
Еще в апреле 1943 года нацисты распустили Белорусский корпус самообороны, который показал свою полную неэффективность.
Вместо него Курт фон Готберг, на тот момент ещё занимавший пост руководителя СС и полиции Центральной России, создал Белорусскую краевую оборону (БКО), которую возглавил Франц Кушель, бывший польский офицер, до войны активно сотрудничавший с НКВД в качестве секретного сотрудника. Любопытно, что логистическую и иную поддержку этой организации оказывала 36-я ваффен-гренадёрская дивизия СС под командованием печально известного карателя Оскара Дирлевангера, что само по себе говорит об истинном предназначении этого формируемого военизированного образования.
Главная задача БКО состояла в том, чтобы бороться с партизанским движением на сопредельной территории. Самая известная операция с участием краевцев — «Фрюлингсфест» («Праздник весны»). Она проводилась на территории Полотчины и Лепельщины. В ходе «праздника» было уничтожено огромное количество партизан, потери которых доходили до 80 % личного состава.
В общей сложности под эгидой БКО было сформировано 45 батальонов: 39 пехотных, 6 саперных батальонов и 1 кавалерийский эскадрон. Численность БКО составляла примерно 20 тысяч человек. При этом краевцы часто объединяли свои усилиями с немецкими и иными коллаборационистскими частями Стали ли от этого белорусские коллаборационистские военные формирования воевать лучше? Разумеется, нет, ведь в 1944 году никаких иллюзий уже не было. Части испытывали резкую нехватку офицерского состава. Существовала высокая вероятность перехода личного состава на сторону партизан, поэтому оружие бойцам выдавалось только во время учений и военных операций.
После того, как в ходе операции «Багратион» территория Белоруссии была очищена от немцев, а остатки БКО отступили вместе с немецкими войсками. Позже из них был создан 1-й батальон Белорусской освободительной армии. Интересно, что многие солдаты — краевцы вступили в РОА генерала Власова. Это говорит о том, что антирусские националистические идеи были востребованы коллаборационистами только тогда, когда они могли безнаказанно грабить и убивать мирное население. Как только ситуация стала опасной, националистические лозунги были забыты, а «борцы» за «независимость» Белоруссии от России побежали вступать Русскую освободительную армию.
Отдельно стоит упомянуть о специальном десантном батальоне «Да́львитц» (нем. Luftlandebataillonzurbesonderen Verfügung «Dallwitz»), созданном в Восточной Пруссии из белорусских коллаборационистов. Он входил в состав Абвера и предназначался для диверсионных операций. Из состава этого подразделения наибольшую известность получили две группы: Евгения Жихаря и Михаила Витушко. Группа Евгения Жихаря была заброшена в Полоцкую область в декабре 1944 года и продержалась до конца 1954 года, уничтожая партийных и советских активистов и занимаясь террором среди мирного населения. Группа диверсантов Михаила Витушко в ноябре 1944 года была десантирована в районе Вильнюса. В последующие два года на основе группы была создана сильная организация со структурами в Литве, Белоруссии и на Украине, известная в литературе под названиями «Чёрный кот» и «Белорусская освободительная армия». Как и в случае с формированиями БКО, ни о какой борьбе за независимость Белоруссии в обоих случаях, конечно, не шло: основной целью групп обычно было выживание путём грабежа и убийств.
Однако большинство участников воинских подразделений коллаборационистов были уничтожены РККА, НКГБ (с 1946 года – МГБ) и частями польских армии и гражданской милиции, а меньшая часть была выдана советской стороне в ходе операций по репатриации военнопленных и изменников Родины. Некоторым, особенно высокопоставленным коллаборационистам, впрочем, удалось скрыться, и они закончили свою жизнь на чужбине.
Судьба гражданской части коллаборационистской администрации
В 1944 году фронт стремительно приближался к Минску.
27 июня состоялось последнее крупное собрание активистов коллаборационистского движения — Второй Всебелорусский Конгресс. Съезд фактически был пустой говорильней: без помощи немцев белорусские националисты не имели никаких шансов удержаться на белорусской территории.
После эвакуации Минска практически все видные изменники Родины подались в эмиграцию. Многие из них до конца войны оставались в Германии. В отличие от рядовых коллаборационистов, почти все высокопоставленные функционеры избежали выдачи и заботливо прикрываемые правительствами западных избежали справедливого возмездия.
Итоги
Десятки организаций, сотни местных администраций, многотысячные собственные военизированные формирования, сожжённые деревни за спиной, запачканные по локоть кровью мирного населения руки и беспрецедентная поддержка такого мощного государства как Третий Рейх — всё это в итоге не помогло белорусским националистам своего понимания «независимости» Белоруссии под сенью западных стран. Даже в среде самих коллаборационистов лозунги независимости от России и от русских не пользовались популярностью: уже в начале 1944 года многие из их активно искали связи с РОА. Это лучше всяких слов говорит об истинной ценности русофобии белорусских националистов времён Великой Отечественной Войны. И об этом надо помнить некоторым нашим современникам, идущим на майданы под флагами коллаборационистов. Их идеология не нашла поддержки у народа Белоруссии.
