Главным результатом советско-польской войны стало включение в состав Польши Западной Белоруссии и Западной Украины. Белорусский и украинский народы оказались разделенными. Но поскольку польский и советский проекты государственного и общественного устройства отличались кардинально, это дало возможность белорусам и украинцам, сравнивать жизнь при польских панах и при Советской власти.
За восемь дней до подписания Рижского договора нарком по делам национальностей РСФСР Иосиф Сталин, выступая на Х съезде РКП(б), признал, что «существует белорусская национальность, у которой имеется свой язык, отличный от русского». Отношение польских политиков к белорусской идентичности было принципиально другим. Начальник Второй Речи Посполитой Юзеф Пилсудский делил народы на «исторические» и «неисторические». К числу «неисторических» он относил белорусов. Выступая в Вильно 1 февраля 1920 года, Пилсудский пообещал, что никаких политических уступок «в пользу белорусской фикции» делать не станет. И свое слово сдержал.
Пилсудский выражал общую позицию польского правящего класса. Его политический противник Роман Дмовский еще в начале ХХ века отзывался о белорусах, литовцах и украинцах как о «поляках низшего сорта», неспособных к собственной государственности.
Удивительно, но факт: хотя польские политики изначально рассматривали Белоруссию как колонию, часть белорусской интеллигенции всерьез надеялась на то, что поляки, воссоздав в 1918 году свою государственность, помогут белорусам создать свое мощное и процветающее государство!
Поляки быстро показали белорусским фантазерам, сколь оторванными от реальности были их прекраснодушные надежды. На захваченных территориях поляки сразу же стали устанавливать свои порядки. Ими были созданы Полесское, Новогрудское, Виленское и Белостокское воеводства, которые делились на поветы и гмины. «Отношение к белорусам со стороны многих начальников и определенной части общественности очень пренебрежительное. Нас считали то москалями, то большевиками, то вообще людьми второго сорта. Беларусь, частично попавшая под власть Польши, поделена на провинции-воеводства, и не видно, чтобы в этих воеводствах проводилась политика по принципу, объявленному в первые дни польского господства в нашем краю: «равные с равными, вольные с вольными…»», — признали «Белорусские ведомости» (1921. №5).
О равенстве с поляками белорусам и украинцам пришлось забыть. Разрушенную войной промышленность Западной Белоруссии восстанавливать поляки не спешили. Подавляющее большинство местного населения занималось сельским хозяйством, с огромным трудом сводя концы с концами.
То, что Варшава проводила «на кресах» политику колонизации и полонизации, признает польский историк Гжегож Мотыка: «Прежде всего полонизация коснулась различных учреждений: из них были устранены все те, кто отказался принести присягу на верность польскому государству. Затем были ликвидированы украинские кафедры львовского университета; кроме того, было решено, что отныне право учиться в университете будут иметь только польские граждане, прошедшие службу в Войске Польском. Наконец, 5 декабря 1920 года вся Галиция была разделена на четыре воеводства: краковское, львовское, тернопольское и станиславовское. При этом границы воеводств были отодвинуты на запад так, чтобы изменить демографический состав населения в пользу поляков. Таким образом, во львовском воеводстве оказались уезды, населенные по преимуществу поляками: жешовский, кольбушовский, кросненский и тарнобжегский. Восточная Галиция получила официальное название Восточная Малопольша. Тогда же, в декабре 1920 года, Законодательный Сейм принял закон о выделении на выгодных финансовых условиях заслуженным солдатам и инвалидам войны — жителям центральных районов Польши — земель на Волыни…»
Данный закон сформировал прослойку так называемых «осадников» — ветеранов советско-польской войны, получившим земельные наделы «на кресах». Бывшие вояки должны были стать опорой польского правительства в реализации политики колонизации и полонизации Волыни и Западной Беларуси и выполнять надзирательно-карательные функции над местным населением.
Конституция Польши гарантировала равные права всем польским гражданам независимо от национальности и религиозной принадлежности. «Однако в действительности привилегированной группой стали этнические поляки, — пишет Мотыка. — Яркой иллюстрацией того, как конституционные права соблюдались на практике, служит следующий факт: во Второй Речи Посполитой ни один неполяк никогда не занимал поста министра, воеводы или хотя бы городского головы». Некоторым украинским и белорусским политикам удалось попасть в Сейм. Но если в 1922 году в него избрали 11 белорусов (при общей численности 444 депутата), а в 1928-м – 10, то по результатам выборов 1935-го и в 1938 года белорусов в Сейме не оказалось.
«Только за первые годы ее нахождения в составе Второй Речи Посполитой здесь лишили работы около 2,5 тыс. украинских учителей, а 1,5 тыс. учителей было переведено в этнически польские регионы. Чуть лучше была ситуация на украинской Волыни. Там в 1937/1938 учебном году осталось лишь 8 школ с украинским языком обучения (0,4% от общего количества начальных школ). При этом подавляющее большинство учителей на восточнославянских землях являлось поляками, что было результатом целенаправленной политики. Польские власти особенно тщательно применяли «этноконфессиональное сито» при отборе кадров в сфере образования, которое считалось Варшавой важным и весьма эффективным орудием полонизации населения. Именно поэтому власти в массовом порядке увольняли учителей, не являвшихся поляками по национальности», — пишет белорусский историк Кирилл Шевченко.
Схожей была ситуация и в Западной Белоруссии, где к 1938/1939 учебному году польские власти фактически лишили белорусскую молодежь возможности получить образование на родном языке.
В качестве орудия ассимиляции белорусов и украинцев использовались и переписи населения. Отбор лиц на должности счетных комиссаров польская власть проводила исходя из этноконфессиональной принадлежности и политической благонадежности кандидатов. Несмотря на то, что подавляющее большинство населения восточных воеводств составляли белорусы и украинцы, счетными комиссарами стали поляки и католики.
Согласно официальным результатам сентябрьской 1921 года переписи в Полесском, Новогрудском, Виленском и Белостокском воеводствах проживали 1034,6 тысяч белорусов. Даже польские исследователи оценивали реальную численность живших в Польше белорусов примерно в полтора миллиона человек. Оценки западно-белорусских общественных деятелей колебались в интервале от двух до трех миллионов человек.
Впоследствии для увеличения численности поляков властями использовались разные методы фальсификации. К полякам стали приписывать значительную часть белорусских католиков. В результате манипуляций, по официальным данным, в 1931 году в Виленском, Белостокском, Новогрудском и Полесском воеводствах осталось 984,1 тыс. белорусов.
Стремясь к сокращению их численности, Варшава делала все возможное. «Тяжелое социально-экономическое положение дополнялось ущемлением белорусского населения по национальному признаку. В государственных учреждениях белорусским языком пользоваться не разрешалось. Он был запрещен и в католическом костеле. На государственную службу белорусы не принимались», — констатировал белорусский историк Петр Чигринов.
Своими главными врагами польские власти считали большевиков и Русскую Православную Церковь. Борьбу с РПЦ «цивилизованные» польские власти вели варварскими методами. В ноте Народного комиссариата иностранных дел РСФСР от 22 июля 1922 года в адрес польской миссии в Москве говорилось: «Вопреки ст. 11 Конституции от 17 марта 1921 г. и ст. VII Рижского договора, которыми Правительство Польской Республики гарантирует свободу вероисповедания всем жителям страны, православное население в Польше подвергается неслыханным гонениям и притеснениям».
Целью церковной политики Варшавы являлась денационализация восточнославянских меньшинств. «Эффективным орудием полонизации была католическая церковь, — отмечает Шевченко. — Белорусы-католики рассматривались Варшавой как «потенциальные поляки» и подлежали первоочередной полонизации. Польские власти и католическая церковь не допускали появления белорусского движения в костеле. Для ослабления православной церкви использовались и силовые методы. К июню 1936-го в костелы было превращено более 1300 православных храмов только в этнически белорусских регионах Второй Речи Посполитой».
Насильственный перевод в католицизм широко практиковался поляками и на Волыни. По подсчетам польского историка Збигнева Залусского, «на Волыни в 1938 г. в костелы было преобразовано 139 церквей, разрушено 189, оставлено действующими лишь 151».
Православные храмы в Гродно и в Белостоке также были уничтожены — под надуманным предлогом, что они не вписывались в план развития этих городов. Кирпич от разрушенного в Гродно храма Александра Невского местные власти использовали для строительства зоопарка.
В наше время польские власти сносят памятники советским воинам-освободителям. В сентябре 2017 года в г. Тшчанка с помощью бульдозера разнесли мавзолей, на территории которого в январе 1945 года, по документам, были захоронены 56 красноармейцев. Разрушая памятники, поляки утверждают, что избавляются от наследия мифической «советской оккупации». На самом деле они уничтожают память о юных советских солдатах, ценой своей жизни спасших поляков от нацистской петли и газовой камеры.
Крах Польши в начале сентября 1939 года привел к хаосу и кровопролитию на территории Западной Белоруссии и Западной Украины. Коренное население «кресов всходних» мстило полякам за унижения и издевательства. Кровопролитие прекратилось с приходом Красной армии. Другим результатом ее Освободительного похода стало вхождение Западной Белоруссии в состав Белорусской ССР, а Западной Украины – в состав Украинской ССР. С разделенным положением братских народов было покончено.
