Личность минского князя Глеба Всеславича († 1119) вызывает немалый интерес в связи с его бурной деятельностью: ведь он отважился бросить вызов самому Владимиру Мономаху! Минский князь явно унаследовал фамильные черты от своего отца Всеслава Полоцкого: воинственность и при этом своеобразную набожность. В Беларуси сложилось представление, закрепившееся и в учебной литературе, что время правления Глеба Всеславича в Минске – это период возвышения Минского княжества. Насколько уместной выглядит такая трактовка?
Действительно, существует определенная тенденция рассматривать конфликты князей полоцкого княжеского дома с князьями киевскими в контексте борьбы Полоцка за независимость от Киева. Будто бы полоцкие князья Брячислав и Всеслав последовательно отстаивали суверенитет своей земли от посягательств Ярослава, Изяслава и Владимира Мономаха. Поскольку преемник Всеслава на полоцком столе князь Борис Всеславич не отметился никакими военными походами против соседних русских князей, внимание сторонников такой трактовки естественно переключается на его брата Глеба. Белорусский историк Геннадий Смоленчук в «Энциклопедии истории Беларуси» (в 3 томе, изд. в 1996 г.) прямо утверждает, что князь Глеб был «активным продолжателем борьбы Полотчины против влияния киевских князей». И хотя в академической белорусской историографии принято рассматривать конфликт между Глебом и Владимиром Мономахом в контексте узкосемейной борьбы феодальных собственников за расширение своих владений, ангажированное представление о Глебе как белорусском государственнике продолжает циркулировать в популярной литературе (например, у белорусского писателя Витовта Чаропко). В связи с этим хотелось бы более обстоятельно рассмотреть имеющиеся данные о причине военных столкновений князей Глеба Всеславича и Владимира Мономаха.
В летописях встречаются очень краткие сведения о жизни Глеба Минского. Возможно, он был одним из двух сыновей Всеслава, захваченных Ярославичами на переговорах под Оршей в 1067 г. и посидевших вместе с отцом в киевском «порубе». Женат был Глеб Всеславич на дочери Ярополка князя волынского и таким образом состоял в родстве с прямыми потомками Ярослава Мудрого. Не известно точно, когда Глеб стал минским князем. Первое указание на то, что он сидел в Минске относится к 1104 г. Но весьма вероятно предположить, что Глеб сделался минским князем не позднее 1101 г., то есть после смерти своего отца. В поход на Минск, упомянутый в Лаврентьевской летописи под 1104 г., великий князь киевский Святополк Изяславич (в 10691071 гг. побывавший полоцким князем) послал своего воеводу Путяту, его союзник Владимир Мономах (на то время княживший в своем родном городе Переяславе) – сына Ярополка, а черниговский князь Олег пришел лично. В коалиции южнорусских князей участвовал также брат Глеба Давид Всеславич. Соединенное войско, безрезультатно простояв под стенами столицы Глеба в 1104 г., разошлось по своим домам.
В этом военном эпизоде, во-первых, неясна причина, побудившая выступить Давида Всеславича против брата на стороне его врагов. На этот счет имеется мнение, что Давид был князем-изгоем, лишенным своей волости. Он принял участие в коалиции в надежде получить какой-либо город из владений Глеба. Но даже если принять такое предположение, остается неясным, почему один из наследников Всеслава Полоцкого оказался в роли «рыцаря, лишенного наследства». Если к этому был причастен князь Глеб, например, лишив своего брата его владений и присоединив их к минской волости, тогда участие Давида в коалиции против Глеба в 1104 г. было бы понятно.
Во-вторых, в летописном сообщении не указывается причина нападения южнорусских князей на Минск. Заключение короткой записи («возвратились, ничего не добившись»), по-видимому, предполагает, что целью похода был захват князя Глеба. Ведь само вступление в его волость соединенного войска, по обычаям того времени, сопровождалось грабежом и пленением жителей. А раз поход, по мнению летописца, окончился неудачно, значит, он совершался не столько ради обычного разорения, сколько для наказания или поимки самого минского князя. В чем же именно заключалась вина Глеба Всеславича из контекста понять трудно.
В 1106 г., по сообщению Лаврентьевской летописи, полоцкие князья («все братья Всеславичи») потерпели жестокое поражение от семигаллов балтского племени, обитавшего на территории современной Латвии. Хотя в летописи не упоминается Глеб, можно предполагать, что он принимал участие в этом походе вместе со своими братьями. Цель похода не обозначена, видимо, это была попытка наложить дань или же грабительский рейд.
В 1108 г. минский князь Глеб упоминается в Повести временных лет как главный строитель трапезной церкви Киево-Печерского монастыря. Из позднейшего сообщения Ипатьевской летописи (под 1158 г.) становится известно, что князь при своей жизни пожертвовал монастырю 600 гривен серебра и 50 гривен золота. Вероятно, этот крупный вклад был сделан накануне кончины минского князя.
Наибольший интерес в связи с выяснением причин борьбы Глеба Всеславича и Владимира Мономаха представляет собой описание военной экспедиции на Минск в 1116 г. в Ипатьевской летописи. Здесь говорится, что минский князь сначала напал на земли Туровского княжества и сжег соседний Слуцк. После этого он не только не внял переданным увещаниям Мономаха, но еще и слал ответные укоры. Для наказания дерзкого князя Владимиром Мономахом был организован большой поход, в котором приняли участие кроме киевского князя два его сына Ярополк и Вячеслав, черниговский князь Давид и братья Ольговичи, князья новгород-северские. В ходе этой акции были захвачены города Орша, Копысь и Друцк. Минск осадил сам Владимир Мономах. Киевский князь решил не брать город приступом, а взять его измором. Осажденный Глеб, понимая безвыходность своего положения, вместе со своей дружиной молил Владимира о пощаде. Тогда князь киевский, не желая проливать кровь во время Великого поста, дал минскому князю прощение, оставил за ним Минск и возвратился обратно.
В летописном рассказе есть несколько интересных деталей. Во-первых, городом Глеба несколько раз ошибочно назван Смоленск. Во-вторых, определенна причина карательного похода: наказание минского князя за нападение на соседнюю волость, подконтрольную Мономаху. В-третьих, в качестве объекта нападения назван не только Минск, но и пограничные города между Смоленским и Полоцким княжеством – Орша, Копысь, Друцк. Причем сын Владимира Мономаха Ярополк для захваченных жителей Друцка построил город Желны в Переяславской волости.
Возникает естественный вопрос: почему при наказании минского князя удар наносился по другим городам Полоцкой земли? Очевидно, они были каким-то образом причастны к деятельности Глеба Всеславича. Минский князь совершал набеги на соседние земли не только с целью грабежа, но и пытался закрепиться на Днепре, где находились города Орша и Копысь, вступая в конфликт со смоленскими князьями, сыновьями Мономаха. Трудно предположить, чтобы такие отдаленные пункты как Орша, Копысь и Друцк были прямо включены Глебом в состав Минского княжества, когда по пути к ним находился Борисов, подконтрольный старшему полоцкому князю Борису Всеславичу. Центр владения его второго брата Давида Всеславича – город Заславль (летописный Изяславль) также лежал всего в 25 км. от Минска. Как же мог минский князь удерживать город Оршу, отстоящий на восток на 220 км.? Вероятнее всего, в Орше, Копыси и Друцке были союзники Глеба Всеславича, поэтому по ним и был нанесен удар коалицией Владимира Мономаха.
Необходимо также обратить внимание на объяснение похода со стороны самого киевского князя. В своем «Поучении» детям, написанном по свежим впечатлениям после похода, Владимир Мономах говорит кратко: «К Минску ходили на Глеба, который наших людей захватил, и Бог нам помог, и сделали то, что задумали». Итак, причина была в том, что минский князь уводил людей из земель, подконтрольных Мономаху. Объяснение, имеющее принципиальную важность! Владимир Мономах был сторонником княжеского правила: пусть каждый держит владения своего отца. Поэтому у него не было намерений подчинять Полоцкую землю, удел Всеславичей. Минский князь также не имел достаточно сил, чтобы захватывать и удерживать чужие волости. У него было другое желание: за счет своих соседей повышать собственное благосостояние.
Последующие события подтверждают это. В «Истории» В.Н. Татищева, написанной с привлечением несохранившихся летописей, говорится, что Глеб Всеславич вместе с полочанами начал снова нападать на земли Владимировых детей – на Смоленское и Новгородское княжества. Это вызвало ответный поход на Минск сына Владимира Мономаха Мстислава. Глеб был пленен, доставлен в Киев, где и умер в 1119 г.
Таким образом, минский князь вовсе не был борцом за Полотчину против усиления политического влияния Киева. Он преследовал свои корыстные цели, за что и пострадал.
Говоря о мотивах деятельности Глеба Всеславича, уместно также упомянуть еще об одной интерпретации, которая не получила развития в академической историографии. Речь идет о мнении, впервые высказанном польско-литовским историком-любителем Теодором Нарбутом (17841864) в его «Древней истории литовского народа» (Т. 3). Здесь автор, не ссылаясь на источники, утверждает, что минский князь часто нападал на литовские владения, чтобы уводить в рабство сельских жителей. Тогда литовский князь Живинбуд, выведенный из терпения, прошелся войной до самой столицы Глебовой и сжег город. Минский князь обратился на соседние земли: «От Припяти до Днепра, от верховьев Немана до Двины дымились лучшие деревни и волости под лютыми его набегами; он уводил несчастных людей в неволю, продавал в рабство в дальние страны и даже за море, или же селил в пустынных окрестностях реки Березины. Глеб «купец душ» приобщил к такому промыслу и своих бояр, которые стали настоящими работорговцами». Жалобы на минского князя достигли Владимира Мономаха, который пытался усовестить Глеба и даже уговорил митрополита предать его анафеме. Но, поскольку это не подействовало, великий князь киевский взялся за меч. Так объясняет Теодор Нарбут походы Владимира Мономаха на Минск. Ему практически дословно вторил белорусский историк Иосиф Турчинович в своем «Обозрении истории Белоруссии с древнейших времен» (1857 г.) – первом обобщающем труде по белорусской истории.
В таком объяснении событий есть несколько изъянов. Во-первых, налицо хронологические несоответствия: известный по летописным известям литовский князь Живинбуд жил спустя сто лет после Глеба Всеславича. Во-вторых, нет никаких данных о сожжении Минска литовским войском во времена князя Глеба. В-третьих, об анафеме митрополита на минского князя также ничего не известно из исторических источников. Учитывая это, трудно принять такую интерпретацию событий во всех деталях. Однако то, что Глеб Всеславич выводил из соседних земель жителей, подтверждается свидетельством Владимира Мономаха. Занимался ли минский князь работорговлей – положительно неизвестно, хотя и допустимо. По причине малодостоверности сообщаемых сведений толкование Теодора Нарбута так и осталось сомнительной гипотезой.
В любом случае, история Глеба Всеславича не должна изображаться как борьба за «независимость» Полотчины от Киева. Нападения на минскую волость он провоцировал сам. Этим князь навлек немало бед на свою землю. Поэтому мало есть причин к его прославлению, тем более к установке памятника в историческом центре города Минска, как это было заявлено в 2018 г.
