(материал Максима Осипова, опубликован на сайте WWW.SB.BY «Беларусь сегодня», 24 июля 2018 г.)
Менее чем через полгода наша страна отметит знаковое событие, во многом определившее сам факт существования современной белорусской государственности. 30 декабря 1918 года в Смоленске VI Северо–Западная областная конференция РКП(б) объявила себя Первым съездом КП(б)Б, который провозгласил БССР. А 1 января 1919 года был обнародован Манифест о создании Белорусской Советской Социалистической Республики.
Хронология тех событий столетней давности сегодня доподлинно известна. Однако споры среди историков и политологов о роли БССР в формировании нашего современного суверенного государства не стихают по сей день. Более того, с подачи некоторых политических сил в общественное сознание внедрено немало мифов по этому поводу, не имеющих ничего общего с исторической действительностью.
Для того чтобы отделить вымысел от правды и расставить точки над «i», «СБ» запускает специальный проект — беседы с известным белорусским историком, председателем Постоянной комиссии Палаты представителей Национального собрания Беларуси по образованию, культуре и науке, членом–корреспондентом Национальной академии наук, доктором исторических наук, профессором Игорем МАРЗАЛЮКОМ.
— Игорь Александрович, в околонаучной и популярной публицистике широко бытует мнение, что возникновение БССР ни коим образом не связано — а если и связано, то минимально — с запросами и интересами собственно белорусского народа и его политических деятелей. Якобы БССР — чужой и по сути даже марионеточный проект, результат лишь воли большевистского центра, тщательно исполняемой на месте. Есть даже мнение, что БССР — это тактический ответ на созданную ранее БНР и не более того. Насколько правдива такая позиция?
— Давайте смотреть правде в глаза. Самое важное для белорусов событие 1917 года — Первый Всебелорусский съезд (столетие которого широко освещалось «СБ» в конце прошлого года. — Авт.) — произошло не после Февральской, а после Октябрьской революции.
У белорусской элиты (а она в своем абсолютном большинстве была левой, социалистической) венцом мечтаний было получение автономии в рамках преобразованной после революции Российской Демократической Республики. Но даже эти скромные мечты наталкивались на противодействие со стороны Временного правительства.
В декабре же 1917 года состоялся Первый Всебелорусский съезд — событие, которое просто по определению не могло произойти после Февральской революции.
И прежде всего потому, что национальная программа Ленина, как и его позиция по национальному вопросу, были сверхреволюционными и кардинально отличались от позиций как Временного правительства, так и монархистов, и всех шовинистических кругов бывшей Российской империи.
— И в чем же эта позиция заключалась?
— Ленин в ряде своих работ декларировал право всех наций на самоопределение — вплоть до отделения. Национальная программа Ленина была весьма радикальной. И отличалась от существовавшей ранее в империи национальной политики.
Ленин был более чем прагматичен, но весьма компетентен. Он имел в своей библиотеке в том числе и книги, связанные с белорусским национальным движением. В том числе брошюру Антона Ивановича Луцкевича. То есть Ленин представлял, с чем будет иметь дело, был политиком, практиком и прагматиком.
Ленинская национальная программа была направлена в том числе и на сохранение того государственного образования, которое ранее называлось Российской империей, но на новой основе. В частности, ему очень нравилась швейцарская кантональная система административно–территориального устройства.
— Иными словами, можно сказать, что в основу будущей БССР был положен самый что ни на есть передовой на тот момент европейский опыт?
— Безусловно. В мире было два теоретика права наций на самоопределение — президент США Вудро Вильсон и председатель Совнаркома Владимир Ленин.
И в этой связи интересен тот факт, что Антон Иванович Луцкевич, бывший в свое время одним из патриархов белорусской возрожденческой политики и даже премьер–министром БНР, в своих поздних работах довольно высоко оценивал роль и значение Ленина. И считал, что ленинская национальная политика была мудрее, прозорливее и более демократичной, чем приоритеты, озвученные Вильсоном.
Потому что в отличие от Вильсона Ленин смог преодолеть стоявшую перед обоими дилемму (до сих пор, кстати, не преодоленную в Евросоюзе): что делать в том случае, если в рамках государства находятся несколько наций.
Ленин был в этом плане более категоричен и считал, что любая нация или народ, осознающие себя нацией или народом, имеют право на ту форму государственности, которую считают для себя приемлемой. И для Ленина Беларусь стояла в одном смысловом ряду с Финляндией, Прибалтикой, Украиной.
— Тем не менее многие историки не могут простить Ленину того факта, что на Беларусь в отличие, скажем, от Украины Ленин обратил внимание слишком поздно…
Во–первых, в силу той геополитической ситуации, которая была в то время. Блестящий гомельский историк Григорий Лазько в своих текстах показал, что первая причина, не позволившая Беларуси попасть в глобальный ленинский проект, была определена ее международным статусом.
Сперва конфликт между Облискомзапом и центром, разгон Первого Всебелорусского съезда. Затем наступление германской армии и то, что позже назовут позорным Брестским миром.
По итогу советско–германских договоренностей, заключенных в Бресте, Советская Россия была вынуждена отказаться от суверенитета над Финляндией, странами Прибалтики, Украиной, Грузией. Беларусь же по этому договору (кроме ее западной и южной частей) немцы вообще не рассматривали как территории, имеющие право на суверенитет и государственность в какой бы то ни было форме. Эти земли считались территориями, находящимися под суверенитетом Советской России, и воспринимались как своеобразный залог — до выплаты всех контрибуций. А потому и геополитической необходимости именно на том этапе не существовало.
Во–вторых, были и причины военно–стратегического характера.
— Поэтому Белорусская Советская Социалистическая Республика возникла лишь на рубеже 1918 и 1919 годов?
— Не совсем так. Первая попытка создания Белорусской Советской Республики, пусть и неуспешная, произошла в конце 1917 года. Александр Мясников и Вильгельм Кнорин называли белорусскую государственность белорусской либо литовско–белорусской «республиканской химерой» — это прямая цитата. Они стремились доказать, что среди белорусской интеллигенции и политической элиты нет тех, кому можно доверять.
Даже тех, кто абсолютно искренне верил в коммунистические идеалы, они воспринимали как националистов и чужаков. Змитер Жилунович, Александр Червяков весьма принципиально относились к идее Белорусской Советской Республики, рассматривали ее как обязательное условие, последовательно отстаивали право белорусского народа на самоопределение в рамках советской государственности.
Более того, 31 января (13 февраля по новому стилю) 1918 года был создан Белорусский Национальный Комитет — при Совнаркоме и по согласованию с наркомом по делам национальностей Сталиным. Так вот, представители этого комитета отнюдь не сидели как мыши под веником.
Тот же Жилунович и другие публично критиковали в прессе ленинское правительство, персонально Сталина — за непоследовательность и за двойные стандарты в отношении белорусской государственности. Ими утверждалось, что позиция недекларирования права белорусов на самоопределение и на создание своей республики прямо дискредитирует национальную политику большевиков.
Тем более возмущение вызывало называть нашу землю не Беларусью, а Западным краем, Западной коммуной. И это все было не в кулуарных записках, а в публичной прессе — в газете «Дзяннiца», издаваемой Белнацкомом на белорусском языке. Комитет постоянно указывал на то, что позиции Ландера, Мясникяна (Мясникова) — это дискредитация большевиков, это черносотенная и шовинистическая позиция, оскорбляющая многомиллионный белорусский народ. То есть Белорусский Национальный Комитет постоянно, жестко и последовательно отстаивал белорусскую государственность.
А сама она была отнюдь не подарком, а востребованной и выстраданной реализацией революционных чаяний белорусской национальной элиты.
2021 г.
