Как видно из имеющихся материалов, названные формирования находились на территории Белоруссии разное по продолжительности время. Отдельные продолжали оставаться здесь и в 1943 году. Они заслужили благосклонное отношение со стороны рейхсфюрера СС г. Гиммлера, который своим распоряжением в июле 1943 года ввел служебное различие для латышских батальонов:
«Оценивая проявленное ими до сих пор отличное поведение, я присуждаю им служебное наименование “латышские полицейские батальоны”».
Кроме того, в 1943 году при проведении операций против партизан привлекались новые латышские полицейские батальоны. Пожалуй, наиболее показательной в этом отношении является крупная операция против партизан и населения Россонско-Освейской партизанской зоны в трехугольнике Себеж – Освея – Полоцк (Дриссенский, Освейский, Полоцкий и Россонский районы), проведенная в феврале-марте 1943 года, с целью создания «нейтральной зоны» шириной 40 км. на границе Латвии и Белоруссии, получившая условное название Винтерцаубер (Winterzauber – «Зимнее волшебство»). Руководство операцией осуществлял Высший начальник СС и полиции Остланда (HSSPF) генерал-лейтенант Еккельн. Непосредственные боевые действия проводились с 14 февраля по 20 марта 1943 года.
В операциях принимали участие десять полицейских батальонов, восемь из которых являлись латышскими: 273-й, 276-й, 277-й, 278-й, 279-й, 280-й (специально сформирован 23 января 1943 года для операции «Зимнее волшебство», расформирован после ее проведения – 9 апреля 1943 года), 281-й, 282-й латышские полицейские батальоны, а также 2-й литовский и 50-й украинский полицейские батальоны, моторизованные подразделения жандармерии, связи и артиллерии, 2-я авиагруппа особого назначения. С севера и юга район операции был окружен подразделениями 201-й охранной и 391-й учебно-полевой дивизий. Более месяца длилась операция. В отчете об операции подробно, по дням и часам можно проследить деятельность практически каждого подразделения. Приведем некоторые выдержки из этого отчета:
«18.02.1943 г. 1-й взвод 4-й роты 277-го латышского батальона продвинулся в д. Жерносеки, Шарвоношки, Хельмники и Зелянки. После ареста трех жителей названные деревни были сожжены.
1-я рота 232-го и 1-я рота 277-го захватили населенные пункты Бандзели, Межжелево, Плески, Дубники, и Тришево. Бандиты не обнаружены. Захвачено 204 человека, 16 лошадей, 62 коровы и 95 голов мелкого скота. Деревни сожжены СД.
В ходе операции восточнее линии Зарьянки с севера на запад 278-м и 279-м батальонами взяты бандитские деревни Колбовщина и Барсуки, а 278-й батальон захватил Медведево и Веснино. Все захваченные деревни сожжены…»
Всего в ходе операции было уничтожено и сожжено живьем 3 500 местных жителей, 2 000 угнали на каторжные работы в Германию, более 1 000 детей в Саласпилский концлагерь (Латвия). Во время этой операции было разграблено и сожжено 158 населенных пунктов, в том числе вместе с людьми сожжены деревни: Амбразеево, Аниськово, Булы, Жерносеки, Калюты, Константиново, Папоротное, Соколово и др.
Ныне всемирно известная Хатынь, ставшая символом нацистских зверств над жителями Белоруссии, была уничтожена через два дня после завершения операции – 22 марта 1943 г.
Во время этой операции применялся метод подрыва минных полей с помощью местного населения. Более того, каратели сетовали, что «для разминирования минных полей в настоящее время нет местного населения». По окончании операции был издан соответствующий приказ HSSPF Остланда и России «Север» обергруппенфюрера СС и генерал-лейтенанта полиции Еккельна, согласно которому после операции 273, 276, 277, 278, 279-й48 и 282-й латышские полицейские батальоны с 1.04.1943 г. снова поступали в распоряжение командира полиции службы порядка Латвии и направлялись: 282-й – в район Краславы; 277-й – в район Индра-Пустина-Асуне; 278-й – в район Скуне-Вецслобода; 279-й – в район Розенов-Пассиене; 273-й – в район Лудзен-Карсава; 276-й – в район Абрене, а 280-й и 281-й в места своего сформирования в Болдераю и Ригу, где должны быть расформированы командующим полиции службы порядка. В Вильнюс возвратились 2-й литовский и 50-й украинский полицейские батальоны, а в Ревель – 1-я рота 36-го эстонского полицейского батальона. Партизанские документы, кроме названных, отмечают еще 251-й добровольческий латышский батальон, однако это, видимо, ошибка, или сознательная дезинформация пленных. 2 марта в районе восточнее Освея в бою с латышами добровольно сдался в плен партизан Кулаченок Матвей Онуфриевич. Там он был завербован и 7 марта послан в расположение бригады Лисовского для установления ее дислокации, где был задержан. На допросе он признался, что выдал место расположения бригады, ее вооружение и состав.
Следующей крупной операцией против партизанских формирований, действовавших в Россонско-Освейской партизанской зоне (Себеж-Пустошка, Пустошка-Невель-Полоцк, Полоцк-Дрисса, Дрисса-Освея-Себеж), была проводимая под общим руководством специально уполномоченного Гиммлером по борьбе с партизанами обергруппенфюрара СС фон Бах-Зелевского масштабная операция, получившая кодовое название «Генрих». Операция проводилась с 31 октября по 9 ноября 1943 года. В состав боевой группы фон Баха входили оперативные группы Еккельна и фон Готтберга. В состав оперативной группы Еккельна наряду с прочими входили: 313-й и 316-й латышские полицейские батальоны – участок Видера; Латышский полицейский полк «Рига» – группа Гахтеля; 283-й латышский полицейский батальон (719 человек в 24- х опорных пунктах), силы полицейской участковой службы (600 человек в 22-х населенных пунктах), 1 латышский мотоциклетнострелковый взвод (1/78), 1 рота 317-го латышского резервного батальона – охранная группа Шрёдера.
Латышские полицейские формирования принимали участие в боевых операциях против партизан и населения Белоруссии и в 1944 году. Как видно из истории 1-й Дриссенской партизанской бригады, 6 марта 1944 началась вторая карательная экспедиция против партизан этого куста. В ней принимали участие три латышских полицейских батальона (321-й, 318-й и 283-й), местные гарнизоны и части 290-й дивизии, общим количеством более 5 тысяч человек. Взятый в плен полицейский 321-го б-на показал, что сюда прибыли также три латгальских строительных батальона и три полицейских батальона: (314-й, 315-й (ППС № 05654) и 316-й; они должны были вести работу по ремонту шоссе и дорог и строительству укреплений, а задачей полицейских батальонов была охрана этих дорог и борьба с партизанами. В истории 1-й Дриссенской партизанской бригады отмечается:
«321 полицейский латышский батальон, как и 317 и 283, был сформирован в Латвии из айзсаргов и направлен для борьбы с партизанами. Все были явными пособниками».
Бригада, не принимая боев, маневрировала в Освейский район, оставив в Дриссенском отряд имени Суворова для ведения разведки и мелких диверсий.
В операции «Праздник весны» (Frülingsfest), которая проводилась с 11 апреля по 4 мая 1944 г. против партизан Ушачско-Лепельской партизанской зоны, в составе группы Еккельна боевые действия вели подразделения 15-ой латышской дивизии Ваффен СС, а также 2-й и 3-й латышские полицейские полки и 5-й латышский пограничный полк. Можно привести ряд свидетельств того, как сохранилась в исторической памяти белорусского народа деятельность латышских батальонов. В концентрированном виде ее суть передает следующее документальное свидетельство – доклад офицера по особым поручениям тыла Русской Освободительной Армии (РОА) поручика В. Балтиньша представителю РОА в Риге полковнику В. Позднякову от 26 мая 1944 года:
«В середине декабря 1943 г. по делам службы пришлось мне (с несколькими сотрудниками) быть в районе Белоруссии (быв. Витебской губернии), в деревнях Князево (Красное), Барсуки, Розалино и др. Эти деревни занимали немецкие части и вполне терпимо относились к населению, но когда им на смену пришли латышские части СС сразу начался беспричинный страшный террор. Жители вынуждены были по ночам разбегаться по лесам, прикрываясь простынями (как маскировка под снег во время стрельбы). Вокруг этих деревень лежало много трупов женщин и стариков. От жителей я выяснил, что этими бесчинствами занимались латышские СС.
23 апреля 1944 г. пришлось мне быть в д. Морочково. Вся она была сожжена. В погребах жили эсэсовцы. В день моего прибытия туда их должна была сменить немецкая часть, но мне все-таки удалось поговорить на латышском языке с несколькими эсэсовцами, фамилии коих не знаю. Я спросил у одного из них, почему вокруг деревни лежат трупы убитых женщин, стариков и детей, сотни трупов непогребенных, а также убитые лошади. Сильный трупный запах носился в воздухе. Ответ был таков: «Мы их убили, чтобы уничтожить как можно больше русских». После этого сержант подвел меня к сгоревшей хате. Там лежало несколько обгорелых полузасыпанных тел. «А этих, – сказал он, – мы сжигали живьем»… Когда эта латышская часть уходила, она взяла с собой в качестве наложниц несколько русских женщин и девушек. Им вменялось в обязанность стирать белье солдатам, топить бани, чистить помещения и т.п.
… В начале мая месяца в районе д. Кобыльники в одной из ложбин мы видели около трех тысяч тел расстрелянных крестьян, преимущественно женщин и детей. Уцелевшие жители рассказывали, что расстрелами занимались «люди, понимавшие по-русски, носившие черепа на фуражках и красно-бело-красные флажки на левом рукаве» – латышские СС. Не помню названия деревни, в которой мое внимание привлекла куча мух, кружившаяся над деревянной бочкой. Заглянув в бочку, я увидел в ней отрезанные мужские головы. Некоторые были с усами и бородами. Вокруг деревни мы нашли немало трупов расстрелянных крестьян. После разговора с уцелевшими жителями, у нас не осталось сомнений в том, что и здесь также оперировали латышские СС, показавшие свое мужество и неустрашимость в расправах над беззащитным населением. Все остальное, творимое ими, кажется ничтожным по сравнению с той страшной бочкой и заживо сожженными в хате женщинами».
В одном из партизанских документов, который датирован 26 июня 1944 г., говорится, что на мину на старых позициях попал солдат 546-го латышского полицейского батальона.
10 апреля 1944 г. на сторону партизан перешли четыре перебежчика из 325 латгальского строительного батальона (ППС № 11283). Батальон был сформирован в январе 1944 года и до 3 марта проходил военную подготовку. 3 марта прибыл в д. Полюдовичи (12 км юго-восточнее Дисна), там же и штаб батальона. Батальон состоит из 7 рот, общей численностью 500 человек. Командир батальона и командиры рот и взводов немцы, остальные русские и поляки Латвии. На вооружении в каждой роте по 8 винтовок и 1 автомату. Батальону придан отряд СС численностью 100 человек – латышей. На вооружении имеют 6 пулеметов, винтовки и автоматы. Батальон строит оборонительные сооружения по р. Зап. Двина от Рубаново до Петровцы (8-14 км вост. Дисна).
Данные партизанских разведсводок за 1944 год говорят о том, что в марте в район Дисны прибыли 22-й и 25-й латышские батальоны. По показаниям пленных 22-го батальона установлено, что 22-й и 25-й батальоны сформированы в апреле 1943 года в Болдерае (на окраине Риги). В каждом батальоне по 4 роты, в них 100-120 человек в возрасте от 18 до 40 лет. В каждой роте 2 миномета, 4 станковых пулемета, автоматы и винтовки. 22-й и 25-й батальоны в марте вели экспедицию против партизан. По этим же данным, в апреле 1943 г. в Болдерае были сформированы также 116-й и 118-й латвийские полицейские батальоны, которые действовали на Невельском участке фронта. Всеми полицейскими батальонами командовал генерал Бангерский, штаб его в Риге.
По данным партизанской бригады «Спартак» (Вилейская область, командир А.Н. Пономарев), «2 мая 1944 года в плен был захвачен лейтенант-латыш из 1-го латышского полка, который показал, что полк состоит из четырех батальонов, в каждом по 600-700 человек. Полк дислоцируется в Двинске и окрестностях. По данным на 6 мая 1944 года, 1-й латышский полк и другие части из г. Двинск расположились: в Браславе – 2 000 чел., Слободка – 1 500, Иказнь – 1 000 чел., в Видзах, Миорах и Друя – три школы СС».
По данным командира партизанской бригады т. Григорьева от 16.05.1944 г., «в Якубово (2 км. зап. Клястицы) дислоцируется штаб 3-го латышского полка… В полк входят: 317, 318 и 321 батальоны. Общая численность полка до 660 человек. Батальоны дислоцируются: в Юзефово, Дерновичи (15 км и 3 км сев. вост. Борковичи)».
Таким образом, исходя из вышесказанного, мы можем говорить о том, что на территории Белоруссии оставили свой след одна латышская дивизия (15-я), 3 латышских полицейских полка (1-й, 2-й и 3-й), 1 латышский пограничный полк, строительные части и 1 мотоциклетно-стрелковый взвод. Из отмечаемых в документах 26-ти полицейских батальонов (Schutzmmanschaft b-n) к латышским с полной уверенностью можно отнести 21 батальон (№ 17, 18, 24, 25, 26, 266»Е», 268, 271, 273, 276, 277, 278, 279, 280, 281, 282, 283, 313, 316, 317 и 321).
Документы партизанской разведки говорят также о «латышских гарнизонах», и гарнизонах, в составе которых были латыши. Так, по сведениям партизанской разведки, на территории Дриссенского района Витебской области по состоянию на 29 апреля 1944 г. в гарнизоне Войтово находилось 85 латышей, Залесье – 40, Пярэки – 37. В гарнизоне д. Страшные – рота немцев и невооруженная команда латышей в количестве 100 человек. На станции Бигосово гарнизон в количестве 100 человек, по национальности латыши и украинцы. Партизаны отмечали низкий моральный дух латышей и украинцев, что между ними были ссоры по вопросам несправедливых расправ над мирными жителями. Как видно из разведсводки № 6 от 18.01.1944 г. Представительства БШПД на 1-м Прибалтийском фронте, по данным командира партизанской бригады «Железняк» И. Титкова гарнизоны противника установлены в следующих населенных пунктах:
– «Докшицы – 700 человек, по национальности немцы, латыши, литовцы, русские.
– Фольварок Яново – (6 км вост. Докшицы) – 250 латышей.
– Глинное – (15 км вост. Докшицы) – 80 немцев и латышей.
– Пустоселье – (19 км. Вост. Докшицы) – штаб 546 батальона и до 300 человек солдат. По национальности немцы, латыши, русские.
Весьма интересным является вопрос об отношении к латышским полицейским (а также литовским и эстонским) немецкого оккупационного руководства. Прибалтийские полицейские формирования находились в явно привилегированном положении по отношению к «украинским» и «белорусским». Об этом прямо заявил на совещании в Генеральном комиссариате Белоруссии командующий полицией порядка полковник Клепш:
«5. Выплата денег охранным командам была самой различной.
а) каждый литовский и латвийский охранник за службу на чужой территории [т.е. не в Литве и Латвии] ежедневно получал 3,80 гм [гм – германская марка], а командир батальона – 15,50 гм. Белорусский и украинский охранник получал ежедневно 0,80 гм, женатый охранник – 1,80 гм, командир белорусского батальона – 5,50 гм, командир украинского батальона – 5,80 гм. Латыши и литовцы получали на руки столько же марок, сколько белорусы и украинцы. Разница в деньгах выплачивалась латвийским и литовским семьям на родине, или же заносилась на сберегательную книжку охранника. Большое различие в оплате различных по национальности охранников, при котором определенную роль играли политические причины, до сих пор еще не устранено. Охраннику, питающемуся при несении одиночной службы на свои собственные средства, выплачивалась надбавка в сумме 0,60 гм ежедневно. До сих пор не уплачено отдельным охранникам за то, что они носят не форменную, а гражданскую одежду и белье.
В случае если латвийский или литовский охранник погибал от вражеской пули, то его родственникам ежемесячно выплачивалось от 43 гм до 144 гм, в зависимости от звания и срока службы убитого, к чему еще шла надбавка за то, что дети убитого оставались сиротами. У белорусов и украинцев эта надбавка составляла 17 – 60 гм (если дети оставались круглыми сиротами, то денежная надбавка была больше). При частичной и полной непригодности охранника к службе из-за увечья, нанесенного противником, денежное пособие выплачивалось в различной градации: латышам и литовцам от 15 дм до 240 гм, белорусам и украинцам от 7 гм до 100 гм. Холостым и женатым охранникам выплачивались различные денежные пособия.
б) Большая работа была проведена по культурному обслуживанию, просвещению и поддержанию боевого духа среди охранных команд, посредством специальных радиопередач, распространения газет на латвийском, литовском, белорусском и украинском языках, а также различного пропагандистского материала. Улучшение питания и расположения охранных отрядов является одной из первоочередных задач.
в) Семьи сельских охранников, проживающие в небезопасных местах, по договоренности с местными областными комиссарами переселяются в безопасные районы.
г) С ноября 1942 года, по приказу фюрера, для охранников введены медали за храбрость и особые заслуги.
д) Особо отличившиеся охранники, по новейшим положениям, исходящим из изданного фюрером закона, получают земельный надел для обзаведения собственным хозяйством; первые ходатайства на земельные наделы уже получены.
6. События на фронте, происшедшие этой зимой, и искусно использованные пропагандой противника, вызвали, к сожалению, неприятные для нас последствия среди украинских и белорусских охранных команд, проявившиеся в форме дезертирства, насилия по отношению к своим немецким командирам, предательства и сговора с партизанами. Все это сначала в различной мере проявились среди украинских полицейских батальонов, а затем частично перекинулись на белорусские сельские охранные отряды. Восточные славяне по своей натуре очень легко поддаются любому влиянию. Среди украинцев в большей степени это обусловлено тоской по родине и заботой о благе своих семей, находящихся на занятой советскими войсками территории, а также на территории только недавно занятой нами. Большая часть этих дезертиров, также как и белорусы, без сомнения, стала жертвой пропаганды противника и перебежала к партизанам. Предпосылкой к этому была также низкая дисциплина в охранных подразделениях, исходящая из постоянного использования их на различных трудовых работах и регулярной военной подготовки, вполне надоевшей им. В настоящее время эти вопросы урегулированы путем нашей контрпропаганды, а также принятых контрмер. Посредством перегруппировки отдельных неблагоприятных украинских охранных батальонов, переведения их в другие места, замещения должностей командиров и их помощников германскими офицерами и младшими командирами полиции, удалось нужным образом ликвидировать эти симптомы разложения среди охранных отрядов. Украинские, а также латвийские и литовские охранные подразделения до сих пор имели только одного офицера германской полиции и 8 младших командиров – немцев, в распоряжении которых было недостаточное количество чуждых рядовым охранникам местных командиров.
7. Но охранники, невзирая на свою национальную принадлежность и пропаганду противника, при надлежащем руководстве сами смогли справиться со своими людьми, о чем свидетельствует ежедневное участие истребительных отрядов и патрулей охранных команд в оперативных делах, где охранники смогли не только хорошо выполнять поставленные боевые задачи, но и в некоторой степени компенсировать недостаток личного состава немецкой службы безопасности в Белоруссии, выполнение своего долга они подтверждают, жертвуя убитыми и ранеными в этой малой войне.
Охранные отряды в течение полгода (с октября 1942 г. по март 1943 г.) имели всего 268 убитых и 256 раненых.
Надеюсь, что своим выступлением я дал вам сжатую картину деятельности и настоящего положения охранных отрядов в Белоруссии.
Нет сомнения, что предстоит еще очень много работы, чтобы поставить эти силы на должную ступень не только в вопросах подготовки и моральном отношении, но и снабдить охранные отряды также орудием и обмундированием, чтобы достигнуть полной готовности их к любым боевым действиям. Вы могли также установить, ценой каких больших трудностей в эти полтора года охранной полиции и жандармерии удалось сделать из этих вспомогательных сил в некоторой степени полезный инструмент, хотя практически совершенно не было времени для организации планомерной подготовки и обучения, ввиду постоянных боевых действий».
Вместе с тем, на имя Кубе поступали жалобы от латышей и литовцев о том, что некоторые немецкие служащие оскорбительно к ним относятся. В связи с этим Кубе направил гебитскомиссарам специальное письмо, в котором указывал на недопустимость такого поведения:
«Господам гебитскомиссарам!
Касается: трудностей и недоразумений при появлении латышских и литовских офицеров и рядовых в немецких учреждениях.
Как сообщает мне командующий полицией службы порядка при высшем начальнике СС и полиции Белоруссии, неоднократно имели место случаи, связанные с неосведомленностью [незнанием] о пребывании [нахождении] латышских и литовских соединений, и о их месте в борьбе против большевизма, которые впоследствии привели к тому, что служащие этих соединений в немецких учреждениях унижались в оскорбительной форме.
Такого рода случаи лишь только пригодны [способствуют] тому, чтобы подорвать недоверие борющихся не жалея своей жизни за сохранение европейского культурного общества служащих батальонов из прежних прибалтийских государств и их честь и достоинство.
Латышские и литовские рядовые и офицеры должны пользоваться корректным отношением со стороны немецких учреждений.
Вследствие отсутствия единой формы обмундирования для немецких учреждений трудно отличить латышских, литовских полицейских от украинских и белорусских полицейских. Латышские, отчасти также и литовские, полицейские батальоны обмундированы в форму немецких полицейских, но без петлиц. Литовские полицейские отчасти даже носят свою прежнюю желтого цвета военную форму с золотыми пуговицами, на которых изображен государственный герб (всадник). Но так как и белорусские и украинские полицейские частично обмундированы или будут экипированы в форму немецких полицейских, особенно в шинели, то рекомендуется, чтобы в сомнительных случаях немецкие учреждения требовали предъявления солдатской книжки.
Просим, во избежание в дальнейшем повода для законных жалоб, не допускать подобного рода случаев.
По поручению
Подписал Юнгвирт».
Анализ имеющихся в нашем распоряжении сведений показывает, что складывавшиеся на оккупированной территории Белоруссии обстоятельства побуждали гитлеровское руководство привлекать для несения полицейской и охранной службы, а также для борьбы против партизанского движения не только местные, но и другие коллаборационистские формирования, в том числе латышские.
В отчете о боевой деятельности 125-го партизанского отряда за январь – ноябрь 1942 года говорится о том, что:
«Карательные отряды из литовцев и латышей – морально устойчивые, бои выдерживают наравне с немцами. Вооружены гораздо лучше, имеют кроме винтовок и пулеметов, автоматы, минометные батареи, артиллерию. Во время боевых действий им придаются бронемашины, разведавиация, а иногда бомбардировщики».
В исторической памяти белорусского народа о латышских полицейских батальонах, которые в разное время оперировали на территории Белоруссии, остались негативные сведения – как о карателях, многие из которых говорили по-русски и отличались жестокостью по отношению к белорусам. Нам представляется, что необходимо дальнейшее исследование вопросов связанных с созданием, структурой и деятельностью на территории Белоруссии всех, в том числе так называемых «восточных», «прибалтийских», «остмусульманских» и др. воинских формирований. Без их объективного освещения неизбежно будет умаляться глубина и величина истинной трагедии, постигшей народы в годы минувшей мировой войны.
(печатается по “Уничтожить как можно больше…», Сборник документов, Москва, Фонд «Историческая память», 2009 г.)
Родился в 1951 году в д. Семигостичи Столинского района Брестской области.
В 1973 году окончил Белорусский государственный университет имени В.И. Ленина.
В 1973–1975 годах служил во Внутренних войсках МВД СССР.
В 1975–1984 годах – старший научный сотрудник Института истории партии при ЦК КПБ.
С 1987 года – заведующий отделом истории Беларуси периода Великой Отечественной войны (в настоящее время – отдел военной истории и межгосударственных отношений) Института истории НАН Беларуси.
Доктор исторических наук (2000), профессор. Автор более 270 научных статей, ряда монографий.
Сфера научных интересов: военная история Беларуси периода Первой и Второй мировых войн, военное строительство, проблематика партизанской борьбы и коллаборационизма.
