В начале 1863 года внимание Великих держав (Британии, Франции и Австрийской империи) было обращено на события в США, гражданская война в которой привела к фактическому прекращению поставок шерсти на пространстве от Манчестера до Лодзи, а Британию поставило перед угрозой утраты Канады.
Российская империя в свою очередь быстро оправлялась от поражения в Крымской войне, начав реформы «сверху». Необходимыми факторами для успешного их осуществления являлись спокойствие внутри страны и отсутствие крупных военных столкновений, чему способствовал оформившийся после встречи Александра ІІ и Наполеона ІІІ в Варшаве в 1858 году франко-российский союз.
Однако успехи итальянского Рессиржементо 1861 года вызывали активизацию в Париже эмигрантских кругов бывшей Речи Посполитой, объединившихся вокруг «Отеля Ламбер» и Владислава Черторийского. Польские эмигранты большие надежды возлагали на императора Наполеона ІІІ, рассчитывая на то, что совместная война Франции и Сардинского королевства против Австрии за возвращение Италии северных земель перерастет в дальнейшее освобождение Балкан, Венгрии, а затем и польских земель, в том числе в составе Российской империи [2; с.75.] Однако интересы Наполеон ІІІ были обращены в сторону Пруссии, за счет земель которой французский император стремился расширить границы собственного государства до Рейна. Разрыв отношений с Россией не входил в его планы, поэтому Франция никак не отреагировала на поставки российского оружия в Сербию, против чего в декабре 1862 года выступили представители Австрии и Британии [11; S.395]. Для России создавались благоприятные условия для реванша на Балканах и возврата контроля над Черным морем. Но ситуация изменилась в начале 1863 года.
Восстание 1863 – 1864 гг. стало для “Великих держав” настоящим сюрпризом. На Западе вначале отсутствовала информация не только о его целях, но и событиях. Даже император Франции в первую неделю воспринимал его не иначе как внутреннюю проблему Российской империи, которая будет быстро разрешена. Этому способствовала успешная деятельность российских дипломатов, начавших проводить специальную пропаганду и представлявших восстание на землях бывшей Речи Посполитой как угрозу установленному в Европе порядку, указывая на его связи с Гарибальди и Карлом Марксом [14; s.12].
Ситуация резко изменилась после заключения 27 января 1863 г. российско-прусского соглашения о помощи, так называемой “конвенции Альвенслебена”. [13; S.67]. Несмотря на сопротивление министра иностранных дел Горчакова, на подписании соглашения с генерал-адъютантом прусского короля Густавам фон Альвенслебеном настоял лично Александр ІІ. Условия соглашения позволяли российским войскам преследовать повстанцев на прусской территории, а прусским войскам – на российской территории. Заключенное соглашение привело к временному ослаблению позиций канцлера Отто фон Бисмарка в прусском парламенте [9; s.270–277]. Но это было не существенно на фоне планируемой войны с Данией и Австрией.
Одновременно с началом переговоров Бисмарк направил 60-тысячный корпус во главе с генералом фон Вердером к границам Королевства Польского. Заместитель Королевства Польского великий князь Константин рассматривал возможность использования прусских сил для разгрома отрядов генерала Марьяна Лангевича. Но “Конвенция Альвенслебена” так и не была ратифицирована прусским парламентом. В то же время главным ее итогом стало ослабление влияния “польской партии” при российском правительстве, что отмечал Бисмарк: “Военной нужды в ней на тот момент не было, русские войска были достаточно сильны, и успехи инсургентов существовали в значительной своей части только в очень, иной раз фантастических, донесениях, которые заказывались из Парижа, фабриковались в Мысловицах, помечались то за границей, то театром боевых действий, то Варшавой и появлялись предварительно в одном берлинском листке, а затем уже обходили европейскую прессу. Конвенция была удачным шахматным ходом, который решил исход партии, которую разыгрывали одно против второго в недрах русского кабинета антипольское монархическое и полонизированное влияния” [1; с.229].
Но, важнее всего было то, что российско-прусское соглашение привело к ликвидации франко-российского союза и образованию неофициальной коалиции Франции, Британии и Австрии против Российской империи. Вместе они занялись выработкой плана урегулирования так называемого “польского вопроса”.
Теперь французский император Наполеон ІІІ снова мог использовать свой авторитет «защитника угнетенных народов». О серьезности намерений свидетельствует тот факт, что его жена императрица Евгения во время встречи с австрийским послом показала карту Европы с независимой Польшей и изменением границ европейских государств [7; p.76]. Однако французский император стремился использовать “польскую карту” прежде всего против Пруссии. Его желаний не разделяли Австрия и Британия, которые принудили Наполеона ІІІ сосредоточить основное внимание именно на России.
Организации эмигрантов бывшей Речи Посполитой утратили ценное время в самом начале восстания, чтобы настроить работу с правительствами заграничных государств. Повстанческое правительство в Варшаве допустило большую ошибку, возлагая дипломатическую работу на “Отель Ламбер” и рассчитывая на эмиграцию в контактах с Великими державами. Варшавское правительство назначило Чарторийского главным дипломатом. Меж тем этот дипломат как настоящий консерватор считал ошибкой союз Польши с другими революционными силами европейских народов. Именно благодаря ему в среде повстанцев расширялось мнение, что ради вмешательства западных государств достаточно одной только демонстрации силы. Его позиция способствовала укреплению партии “белых”, а в Литве и Беларуси привела к перевороту и отстранению от власти “красных” с их идеями радикальных социальных преобразований.
Чарторийский обращался к Франции и Британии с предложением принятия декларации, которая бы лишала Россию прав на “польские земли”, просил предоставить кредиты на закупку оружия, в качестве довода указывая на помощь Великих держав Греции и Бельгии, убеждал, что возрождение сильной Польши создаст возможность для устойчивого мира в Европе. Но все закончилась лишь появлением дипломатических нот.
17 апреля 1863 г. правительства Франции, Британии и Австрии направили первые общие дипломатические ноты. Их поддержали Италия, Турция, Швеция, Испания Португалия, Голландия и Ватикан. Возможность начала войны из-за Польши серьезно рассматривалась руководством Российской империи, о чем свидетельствуют «Записка М. Муравьева об организации обороны Петербурга и Северо-Западного края на случай войны с Западными державами» от 25 апреля [5]. Будущий руководитель Северо-Западного края (современная Беларусь и Литва) Российской империи М.Н. Муравьев отмечал: «Между тем восстание европейских держав против нас увеличилось; по-видимому готовились грозные силы и в особенности во Франции, где польские революционеры с необыкновенным успехом вооружали общее мнение против нас» [3; С. 393].
В повстанческих кругах новость о начале дипломатического давления на Россию была принята с большим энтузиазмом. Даже Константин Калиновский поддался этому запалу. Комиссар Гродненского воеводства Эразм Заблоцкий вспоминал, как тот бранил его за отсутствие активности: “Нет, брат, теперь не время отнекиваться, когда заграничные государства ведут переговоры и успешно в нашу пользу, а вы трусы, падающие духом, хотите дать России средства убедить их, что в нас только ребячество, как и на самом деле, а нет настоящего патриотизма» [4; л. 41 об – 42].
4 мая 1863 г. Наполеон ІІІ предлагал провести мирный конгресс с участием всех заинтересованных сторон по “польскому вопросу”. Но идею не поддержали, а через два дня англичане предложили заключение перемирия сроком на один год. При этом российские войска должны быть выведены с территории Королевства Польского, а поляки могли бы формировать собственную систему власти. Австрийцы в свою очередь предлагали так называемые “шесть пунктов”, согласно которым вводилась амнистия, восстанавливался польский сейм, поляки допускались к администрации в стране, польский язык делался государственным, и вводилась новая система формирования армии. Последний проект в итоге стал общим, но на территории, охваченной восстанием, такое решение было принято с разочарованием.
17 и 18 июня правительства Франции, Австрии и Англии направили в Петербург ноты с изложением шести пунктов о прекращении военных действий и согласии на мирные переговоры. Но для России это фактически значило международное фиаско и признание вмешательства заграничных государств во внутренние дела. Поэтому, несмотря на сопротивление ряда высших сановников, Горчаков настоял на отказе, закамуфлировав его в дипломатичных формулировках, которые французский посол Монтебело расценил как “нас выставили за двери”. Во Франции в связи с этим обсуждалось предложение о начале войны с Россией, но его не поддержали Британия и Австрия. Таким образом, Горчакову удалось выиграть необходимое время, и в августе, когда восстание пошло на убыли, были отосланы очередные ноты, отвечая на них, министр иностранных дел Российской империи просто пометил, что события в Королевстве Польском и Северо-Западом крае рассматривает как внутреннюю проблему его страны. Военный министр Д. Милютин с удовлетворением отметил, что война с иностранными державами не предвидится раньше 1864 года, о чем незамедлительно направил 21 августа записку Александру ІІ [6].
4 ноября Наполеон ІІІ предлагал очередной конгресс, на этот раз для решения не только польского вопроса, но и датского, румынского, венецианского и римского. Таким образом, восстание на территории Речи Посполитой на фоне развития прусско-датского конфликта перестало быть центральной темой в европейской геополитике.
14-18 декабря 1863 года во время обсуждения в сенате Франции было отмечено, что война за Польшу не имеет смысла, потому что не является делом чести Франции.
В Британии с ее русофобией, в отличие от Франции, общественная мысль первоначально была полностью на стороне восстания, о чем свидетельствуют материалы газеты “Таймс”. Ситуация изменилась только в мае-июне 1863 года, когда восстание стали называть не иначе, как “авантюрой”. В это время в Британии премьер-министром являлся лорд Пальмерстон, которому принадлежат слова: “У нас нет вечных союзников, ни постоянных врагов, но постоянные и вечные наши интересы, и защищать их – наша обязанность”. Это изречение раскрывает всю суть отношений англичан к восстанию 1863-1864 годов. После заключения русско-прусского соглашения в Англии даже прошли дебаты насчет отношения к восстанию. В отличие от Франции с ее аристократическим «Отелем Ламбер», существенную роль в Лондоне играла созданная в первые месяцы 1863 года Делегация польской эмиграции, которая представляла радикальных эмигрантов. Кроме того была основана Национальная лига в деле независимости Польши, к которой принадлежал Джон Стюарт Милль. Организация ставила целью путём митингов сосредоточивать внимание на польском вопросе. Один из таких митингов был организован в августе 1863 года в Лондоне и использовался для обсуждения проблемы создания международной рабочей организации. Именно самые бедные слои населения, а также студенчество поддерживали восстание. Но это были группы, которые не имели права выбора и не оказывали влияния на политику правительства. В то же время газета “ Głos wolny ” сообщала, что за первые четыре месяца после основания Польской эмигрантской делегации ею было собрано 458 фунтов стерлингов, которых хватило для переправы на территорию, охваченную восстанием 48 добровольцев, в основном офицеров [8; s. 58]. Горячо поддерживали восстание и русские революционеры-демократы во главе с Герценом и Огарёвым.
Лондонские демократы организовали морскую экспедицию с грузом в 1000 карабинов на помощь восстанию. В ночь с 21 на 22 марта 1863 года из Лондона вышел пароход Ворд Джексон. Но российская разведка с начала миссии Теофила Лапинского была хорошо проинформирована, и пароход был задержан в порте Мальмё 30 марта. Шведские власти не хотели портить дипломатические отношения с Россией. Но в Швеции повстанцы приобрели новый корабль – “Эмилия”, на который перенесли груз, после чего добровольцы 11 июня попытались высадиться на прусском прибрежье в районе Клайпеды. Лапинский намеревался доставить оружие к Паланге, где им должен был воспользоваться Зигмунт Сераковский. Первоначально в миссию отправлялись 152 добровольца, из которых 22 француза, 16 итальянцев, 3 англичанина, 2 немца, 2 бельгийца, 2 русских, 2 швейцарца, 2 венгра, хорват и голландец [12; s.214].
Против помощи повстанцам уже с мая активно начали выступать британские бизнесмены, поскольку это угрожало поставкам продовольствия с России для 2-3 миллионов британцев. Уже 17 августа в “Таймс” писали: “Здесь, в Лондоне нам угрожает Варшава”. Английский корреспондент газеты, который провел несколько недель в повстанческих отрядах, не сдерживал своих негативных оценок повстанцев.
В 1864 году в связи с обострением ситуации в Британской Индии, связанной с Афганской компанией Амбела и англо-бутанской войной, британцев вообще перестал интересовать польский вопрос. Однако важнее было то, что 28 сентября 1864 года в Лондоне произошел очередной митинг в поддержку январского восстания, на который собралось около двух тысяч человек. Они приняли решение создать Международное товарищество рабочих. Тут же был и Карл Маркс, который занялся подготовкой устава новой организации, утвержденного 1 ноября. Эта организация вошла в историю как Первый интернационал.
Австрия не проявляла активных действий, за исключением перебрасывания через ее территорию повстанческих кадров. Так, в апреле 1863 года в Краков прибыл итало-польский легион из гарибальдийцев во главе с Франческо Нулло. Первоначально разместился в Кракове и 3 мая перешёл границу с Российской империей, уже 5 мая был разбит. Франческо Нулло погиб. Через Австрию повстанцы отправлялись и в эмиграцию во Францию, пока 29 февраля 1864 года в Галиции не было введено военное положение.
Соединенные Штаты Америки не поддерживали восстание в связи с тем, что Россия стояла на их стороне в гражданской войне, в отличие от Великих держав, поддерживающих Конфедерацию.
Восстание поддерживали представители левых взглядов со всей Европы, понимая его как радикальную общественную смену и революцию. Поэтому собирались деньги на закупку медикаментов и оружия, которую планировали доставить на территорию, охваченную восстанием. Недостаточное количество огнестрельного оружия являлось одним из ключевых факторов поражения повстанцев. Так из 8600 человек, которые приняли участие в первых боях, только каждый десятый имел огнестрельное оружие [10; S. 23].
Еще в конце 1862 года в Париже была создана оружейная комиссия для закупки вооружения, но ее участники была фактически сразу после начала деятельности арестованы французскими властями. В октябре 1863 года попытка создания комиссии была предпринята в Познани, но ее постигла та же участь, что и в Париже. В итоге комиссия была организована в бельгийском Льеже, и существовала параллельно с оружейной комиссией сначала в Кракове, а затем Вене. В Льеже было закуплено 16 тысяч единиц оружия, что составляло четверть от приобретенного за рубежом. Из них к месту назначения добралось только треть, и то в основном весною 1864 года, когда восстание уже было подавлено.
Проблемою являлось и существование конфликтов между представителями повстанцев. Так Юзефу Ахиллу Бонольдзи, представлявший восстание в Литве и Беларуси, препятствовал Людвик Мерославский, который после своего поражения сумел получить звание Генерального Организатора восстания вне границ Польши и стремился за счет происков оставить себе деньги, предназначенные на закупку оружия.
Таким образом, Январское восстание стало тем фактором, который разрушил франко-российский союз и укрепил позицию Пруссии, которая за счет войн с Данией и Австрией расширила собственную территорию, провозгласив в 1871 году в Версале создание Германской империи. Это стало возможным в условиях отсутствия у Франции сильного союзника на континенте, которым Британия с ее стремлением удержания баланса сил в Европе, быть не могла. Именно с этих позиций Британия не стремилась к восстановлению Речи Посполитой, поскольку расценивала такой шаг как возможность укрепления Франции. В то же время в ХІХ столетии за независимость сражались многочисленные европейские народы: греки, болгары, венгры, ирландцы, балканские народы. Но без помощи Великих держав их успех был невозможен. Восстание 1863-1864 годов развернулось в неблагоприятных геополитических условиях, что и обусловило его поражение
