ШКОЛЫ И КУРСЫ НЕМЕЦКИХ СПЕЦСЛУЖБ ДЛЯ ДЕТЕЙ И ПОДРОСТКОВ НА ТЕРРИТОРИИ БЕЛОРУССКОЙ ССР. 1941-1943 гг.
История изучения вопроса
Историк и сотрудник органов госбезопасности С. Остряков в 1979 г. в монографии «Военные чекисты» указывал, что «верхом чудовищной бесчеловечности фашистской разведки в годы ее войны были ее попытки использовать в диверсионных целях советских детей. Гитлеровские изверги насильно брали из детдомов на оккупированной территории подростков 12-15 лет, увозили в Германию и обучали в детских диверсионных школах, а затем под видом бездомных, разыскивающих своих родителей, перебрасывались на самолетах в тыл Красной Армии или оставляли в освобождаемых нашими войсками районах…». Но к сожалению, историки того времени были в основном ориентированы в своих исследованиях на другие события Великой Отечественной войны.
В начале 2000-х годов в сборниках документов и коллективных работах по истории органов государственной безопасности был издан ряд новых документов на тему использования подростков немецкими спецслужбами. Именно эти данные и составляют с тех пор определенный «багаж» знаний по теме использования подростков, который продолжают эксплуатировать исследователи, при этом в течение полутора десятков лет особо отмечая «новизну» и «уникальность» темы.
В результате этих публикаций широкая общественность впервые узнала подробности еще одного вида бесчеловечной деятельности немецких спецслужб на Востоке в годы Великой Отечественной войны – использования несовершеннолетних подростков в разведывательно-диверсионной войне против Красной Армии и советских партизан. Отдельные сюжеты этой проблемы даже нашли отражение в художественных («Сволочи», «Родина или смерть») и документальных («Дети-диверсанты» реж. Е. Румянцев, «Абвер и дети. Под знаком смерти» реж. О. Четвериков) фильмах.
Чаще всего в поле зрения военных историков и любителей истории попадала детская школа в германском городке Гемфурте, которая была организована абвером в июле 1943 г. После «пробных» публикаций по данной теме было издано несколько уже подробных исследований, касающихся этой школы.
Вскоре это учебное заведение стало «флагманом», фактически «монополистом» данной темы. Сложилась практика включать в обязательном порядке в каждое исследование или монографию по истории немецких и советских спецслужб главу или даже целый раздел, где обязательно повествовалось о Гемфурте, как будто это было единственное подразделение Абвера такого рода.
После всплеска интереса, вызванного выходом в 2007-2008 гг. на экраны вышеупомянутых художественных и документальных фильмов, тема снова «забуксовала»: в исследованиях повторяются одни и те же опубликованные документы, а в научный оборот практически никаких новых данных не вводится.
Текущая ситуация может быть охарактеризована следующим образом: для написания небольших статей и разделов в новых книгах имеющихся материалов достаточно, а подробного самостоятельного исследования, которое бы потребовало большого объема новых фактов, пока не проведено.
Так в работе В. Надтачаева «Военная контрразведка Беларуси: судьбы, трагедии, победы…» (Минск, 2008 г.) есть раздел «Дети войны», где основная часть материала опять посвящена Гемфуртской школе.
Но ведь книга то о Белоруссии! Неужели на территории БССР не было своих «Гемфуртов»?
Отвечаем: конечно, были! И их было много.
«Детские» разведшколы
Вообще первые разведывательно-диверсионные школы на территории Беларуссии были открыты уже в 1941 году: в августе – Борисовская, в декабре – Минская, однако сведений о том, что в этот период там готовились агенты-подростки не имеется.
Но подготовка несовершеннолетних диверсантов велась уже с самого начала войны.
Первые сведения об использовании оккупантами детей в качестве агентов относятся к концу июля-началу августа 1941 года. На начальном этапе (лето 1941 – начало 1942 г.) подростки привлекались для простейших разведывательных заданий в прифронтовой полосе, а также в качестве сигнальщиков для немецкой авиации.
Тут к слову, можно заметить, что широко известная школа в Гемфурте была далеко не первой, где готовились подростки-диверсанты и уж, тем более, не являлась самой крупной.
Э. Иоффе в своей работе «Абвер, полиция безопасности и СД, тайная полевая полиция, отдел «Иностранные армии — Восток» в западных областях СССР. Стратегия и тактика. 1939-1945 гг.» (Минск, 2008 г.) отмечает: «… Помимо Гемфуртской школы существовал ряд аналогичных школ и курсов по подготовке малолетних разведчиков и диверсантов. Бобруйская спецшкола разведчиков широкого профиля. В Орше обучали подрывников-диверсантов».
На территории оккупированной Белоруссии (как и на всей оккупированной территории СССР) немецкие спецслужбы развернули фактически «конвейерный» процесс привлечения детей к разведывательно-диверсионной работе.
Так к февралю 1942 г. на оккупированной территории СССР уже действовали детские спецшколы и курсы в городах Мценск, Белгород, Славянск, в селениях Райгородок (Сталинская, ныне Донецкая, область) и Протопопово (Харьковская область).
С этого момента (февраль 1942 года) начинается новый этап в деятельности немецких разведывательных органов, который продолжается до осени 1943 года: подготовка агентов-детей приобретает массовый характер.
Этот этап (февраль 1942 – осень 1943 года) деятельности немецких спецслужб по подготовке несовершеннолетних агентов имеет ряд своих особенностей.
Деятельность немецких разведорганов по подготовке детей и подростков становится все более систематической. Открываются школы и курсы, составляются программы для агентов, происходит набор групп. Это уже не единичные поспешные действия германских «местных властей», а хорошо организованная профессиональная работа.
Подтверждением масштабов такой «работы» являются показания разоблаченного немецкого агента Городовца, сообщившего, что «в Минске работает шпионская школа, где обучается до тысячи человек молодежи от 15 до 19 лет. Срок обучения 2 месяца». Какой там Гемфурт, где «одновременно обучались 25–75 человек. Срок обучения — 1–2 месяца».
Надо отметить, что активная деятельность на оккупированной территории Беларуси специальных школ (курсов), где проходили обучение подростки, не осталась незамеченной советскими спецслужбами.
Первые полученные советским командованием сведения на эту тему относится к маю 1942 года. В обзоре ГУПВ НКВД СССР «О методах работы германской разведки в войсковом тылу действующей Красной Армии» от 19 мая 1942 года указывалось, что в Бобруйске создана «спецшкола гестапо по подготовке разведчиков-подростков в возрасте от 15 до 18 лет».
Информация поступала из разных источников.
28-го ноября 1942 командир спецотряда Георгий Архипец сообщил, что «в Борисове и Могилеве есть спецшколы, где обучают подростков шпионской работе и с этой целью рассылают по отрядам, чтобы они могли установить и передать, сколько в отряде человек, кто командир и др. … В отряде Дерюги была шпионка – девочка лет 14, которая до расстрела ее, рассказала, что она была в Борисовской разведшколе. Она должна была узнать о количестве людей в отряде». В политдонесении по партизанской бригаде Короткина-Фролова за первую половину декабря 1942 года сообщалось, что «агентурной разведкой установлено, что в г. Городоке специально из числа малолетних создана школа шпионов численностью 25 человек, которой руководит некто Стрелецкий…. Причем эта школа вторая. Первая была организована в Шумилино, в 40 человек, из которой 2 мальчика были пойманы в расположении штаба бригады».
12-го ноября 1942 года комбриг С.А. Мазур сообщил, что «для шпионов есть школы…, в Минске, где специально малышей готовят. Один раз выпустили 32 человека. Затем такое же количество набрали. Общее количество человек в школе – 45 от 12 до 16 лет».
В спецсообщении народного комиссара государствнной безопасности СССР Лаврентия Цанава на имя начальника Центрального штаба партизанского движения генерал-лейтенанта П. Пономаренко от 5-го июля 1943 г. сообщалось, что в г. Вилейка существуют «две школы гестапо. Вторая школа гестапо работает с конца 1942 г. при Вилейском окружном белорусском нардоме… Контингент слушателей набирают через Вилейский нардом из числа артистов, учителей, служащих, торговцев и учащихся, достигших 14-ти летнего возраста».
Вербовка
После начала операции «Барбаросса» немецкие спецслужбы приступили к вербовке и подготовке подростков-агентов из числа местных жителей.
В первую очередь для работы использовались дети с уголовным и хулиганским прошлым, члены семей, пострадавших от советской власти, сироты и детдомовцы.
В разведсводке БШПД № 3 от 19.01.1943 года указывалось, что «для разведки партизанских отрядов в лесах в м. Сенно гестапо были организованы курсы разведчиков, на которых было до 140 человек, в основном жены полицейских, их дети до 14 лет, беспризорные и детдомовцы». Имели место факты вербовки в агенты детей-комсомольцев. Так, в школе, которая размещалась в Ст. Борисове, проходило обучение «до 150 человек, большинство бывшие дети-комсомольцы».
Вербовка обычно происходила на месте с применением различных средств и способов. Дети, как никто другой, оказывались в этом смысле весьма уязвимы, поскольку они наивны и впечатлительны. Важную роль играл и психологический фактор: подростка тянет на приключения, путешествия, к подражанию военным, а это значит – возможность иметь оружие, испытать опасность.
Применялись и более традиционные способы вербовки – запугивание, семейное заложничество подкуп, угроза уничтожения членов семьи. С одной стороны запугиваниями детей часто принуждали к послушанию, с другой – они были вынуждены бороться за свою жизнь и за жизни близких.
В рапорте сотрудника 4-го управления НКГБ БССР подполковника В. Пудина на имя П. Судоплатова отмечалось, что в Могилеве действовал некто Василий Лукашов, который «осенью 1941 года вербовал молодежь в немецкие разведывательные школы из учеников старших классов».
1-го февраля 2-й отдел Разведывательного управления Генерального штаба РККА подготовил «Материалы по агентурной обстановке на территории СССР, временно оккупированной немцами». В 6-й главе «Политический режим на оккупированной территории. Вербовка и засылка враждебной агентуры на территорию СССР» указывалось, что «немцы продолжают массовую засылку своих агентов на нашу территорию… Это особенно относится к нашим подросткам. Известно на многих примерах, что немцы широко вербуют наших подростков для целей разведки, причем, как правило, ведут от имени нашего «командного состава», одетых в форму РККА, зная, что советские подростки все сделают для своей Красной Армии.
В этом отношении характерен пример с недавно раскрытой в г. Т. крупной шпионской организацией немцев, почти полностью состоящей из наших подростков в возрасте 13-16 лет. Возглавлял всю эту группу немецкий шпион, который встречался с ребятами всегда в форме майора Красной Армии и его помощник в форме лейтенанта. Ребята под предлогом помощи Красной Армии собрали данные по аэродромам, расположению наших частей и штабов, расположению артиллерии и т.п. За выполнение каждого задания ребята получали по 20 рублей».
Применялись и другие способы вербовки, обмана и провокации, достаточно часто это преподносилось как помощь Красной Армии. Так, в одной из деревень «которая находилась между нашей и немецкой линией обороны, являлись два человека в форме майоров Красной Армии. Они собрали ребятишек этого села и заявили им следующее: командиры Красной Армии ищут свои части, но найти их не можем. Поэтому вот вам ракеты и ракетницы, идите вперед и как только отыщите артиллерию, стреляйте зеленой ракетой, как только много войск – красной, а если склад – то сразу две. На одном из участков нашего фронта были задержаны трое наших советских ребятишек, которые успели выпустить по пять ракет…». Так работали сигнальщики, наводя немецкую артиллерию и авиацию на скопления частей РККА.
Все больше стали привлекаться к разведывательно-диверсионной работе воспитанники детских домов. В апреле 1943 года из «Могилева было направлено 25 воспитанников детских домов с задачей разведки партизан. Такая агентура легендируется невыносимыми условиями жизни в детдомах».
Вот как описывает инспектор по детским домам Минского района И. Коньков положение в детдоме в Дроздах: «Одеждой, бельем дети практически не были обеспечены… физическое состояние детей настолько замученное от голода и холода, что проводить какую-либо настоящую работу с ними нельзя… Одежда и обувь детей порваны, скреплены проволокой, без пуговиц…». В своих воспоминаниях Н. Куманяева – воспитанница Червенского детдома – так ссылается на свой опыт выживания: «Дети перешли на голодный немецкий паек… Для приготовления завтрака на котел емкостью 12 ведер воды выдавали 3 кг самой плохой овсяной или ячневой с остюками муки. Размешивая в воде, получали скользкую баланду. Мы ее на завтраке и пили без хлеба. На обед – также 3 кг муки, 1 ведро картошки и 40 грамм хлеба из желудевой муки. На ужин – 3 кг муки, по 2 черпака баланды. Этот паек был рассчитан на более чем 200 детей. Соли в детдоме тоже не было. Тарелок и ложек у нас не было, каждый ребенок приобрел у немцев на мусорке себе жестяную банку из-под консервов. С них мы пили. Одежду в детдом с начала войны не получали. Она износилась, и мы остались раздетые и босые». Очевидно, что в таких условиях немцам открывались хорошие возможности для вербовки через обещание хорошего питания, теплой одежды, материального вознаграждения и интересной работы…
При вербовке нередко прибегали к помощи руководящего и вспомогательного персонала из детских домов.
Начальник Особого отдела 1-й Минской партизанской бригаде Г.М. Папшев в августе 1943 г. сообщал: «10.08.1943 года приблюдок германского фашизма Астапенко, используя свое служебное положение, как заведующий детдома, вызвал к себе группу ребятишек в количестве 7 человек от 10 до 16 лет и под угрозой изгнания последних из детдома дал им задание пройти в партизанский район в д. Иваничи, узнать количество партизан на заставе, их вооружение, места постов, что этой же группой ребятишек и было сделано».
В конце июня 1943 г. сотрудниками Особого отдела партизанской бригады им. Чкалова был разоблачен 13-ти летний мальчик Константин Мандрик. На допросе он показал, что прошел месячное обучение в детской школе в г. Слуцке. На курсе готовилось 52 агента в возрасте от 10 до 15-16 лет. Набор был в школу осуществлялся из детских приютов и из числа беженцев, присланных из-за фронта. Основным предметом при обучении была разведка в лесу, «то есть нахождение расположения партизанских отрядов, узнавание вооружения разного типа».
В разведсводке БШПД № 3 от 19.01.1943 года указывалось, что «для разведки партизанских отрядов в лесах в м. Сенно гестапо были организованы курсы разведчиков, на которых было до 140 человек, в основном жены полицейских, их дети до 14 лет, беспризорные и детдомовцы». Имели место факты вербовки в агенты детей-комсомольцев. Так, в школе, которая размещалась в Ст. Борисове, проходило обучение «до 150 человек, большинство бывшие дети-комсомольцы».
Важно отметить тот факт, что данная деятельность немцев получила поддержку на самом высоком уровне. Это была не просто инициатива местных разведорганов, а фактически указания «сверху» В сентябре 1942 года своем докладе «Борьба с бандами» Э. фон Бах-Зелевски указывал: «… В качестве шпионов целесообразно применять… надежных жителей… девушек и женщин, также стариков и детей». В рекомендациях для немецких солдат «Тактика борьбы с партизанами» в разделе «Разведка» указывалось, «при этом важно разведчикам, работающим среди населения, использовать по возможности женщин и детей младшего возраста 7-10 лет. Практика показала, что дети такого возраста при умелом подходе к ним, могут быть очень полезны».
Подводя итог, отметим: к концу декабря 1942 года действовали школы по подготовке подростков-агентов в Бобруйске, Борисове, Вилейке, Городке, Минске, Могилеве, Шумилино.
Каковы же причины, которые заставили немецкие разведывательные и контрразведывательные органы использовать несовершеннолетних детей на такой опасной и жестокой «работе»? Первое, что необходимо отметить – это нацеленность на результат самих немецких спецслужб всеми возможными средствами. Никакого «кодекса чести», в войне, которая велась на уничтожение, попросту не могло быть. Главное – это достижение поставленной задачи, для чего «все средства хороши». Во-вторых, справедливым представляется мнение историка О. Романько о том, что «молодежному направлению отводилось значительное место в немецкой оккупационной политике на территории Белоруссии». Немецкие службы стремились сделать молодежь лояльной к «новому порядку», привлечь их на свою сторону и использовать их по максимуму, в том числе и в военных целях». В-третьих, для агента-подростка гораздо легче было составить легенду, чтобы он мог, не вызывая особых подозрений, внедряться в партизанские отряды, попадать на объекты и предприятия. Ребенок сам по себе вызывает жалость и сострадание, особенно если он сирота. Агенты попадали в соединения под видом ищущих спасения от отправки в Германию, беженцев с принудительных работ, спасаясь от карательных операций. Самой распространенной легендой для агента был рассказ о том, что каратели расстреляли родителей и подросток пришел в партизанский отряд, чтобы за них отомстить.
Начиная со второй половины 1942 года в разведывательных документах партизан начинают систематически появляться данные об использовании подростков в качестве разведчиков и диверсантов. В оперативной сводке № 16 Северо-западной группы ЦК КП(б) Белоруссии от 4 сентября 1942 года отмечалось, что «за последнее время немцы усиленно засылают в партизанские отряды в возрасте от 8 до 16 лет с заданием шпионского характера». В ноябре 1942 года старший лейтенант одного из партизанских отрядов Морщинин сообщал, что «гестапо ведет агентурную разведку против партизан, вербуя для этого детей и старух…». 12 ноября 1942 года командир партизанской бригады С.А. Мазур в беседе с сотрудником Белорусского штаба партизанского движения (БШПД) на «большой земле» указывал на немецкие провокационные методы работы против партизан. В частности, он отметил, что «немцы хотели уточнить, где дислоцируются партизанские отряды в Кличевском районе. Они пустили человек 30 мальчишек 14-16 лет с задачей влиться в отряд, узнать, кто командует…».
Во-вторых, происходит усложнение заданий, которые должны были выполнять агенты. Если на первом этапе они в основном использовались для разведки переднего края и в качестве сигнальщиков, то теперь им давались задания по проникновению в партизанские соединения для ведения подробной разведки и совершения террористических актов против командного состава. В апреле 1943 года в одной из сводок представительства БШПД на Калининском фронте указывалось, что «в последнее время отмечены факты засылки противником в районы действий партизан детей местного населения в возрасте 8-15 лет, подготовленных к производству террористических актов против партизан. 7 апреля 1943 года партизанской бригадой Бирюлина пойман 8 летний мальчик с пистолетом и ОВ в порошке, имевший задачу: убийство и отравление комсостава. Из немецкого гарнизона Заполье Сурожского района, направлено в Суражскую зону 4 группы малолетних диверсантов по 2-3 человека в каждой группе». Агентам-подросткам Шумилинской школы ставилась задача в районе Витебска, Полоцка и Орши «собирать разведданные о расположении партизанских отрядов, производить теракты против командного состава». Выпускникам Минской школы давались задания «отравления колодцев и уточнения дислокации отрядов».
Третьей особенностью данного периода было расширение контингента вербуемых. К ранее указанным категориям (уголовники, беспризорники, сироты) добавились дети из семей изменников и предателей Родины.
Органы партизанской разведки и контрразведки оперативно отреагировали на возможную угрозу со стороны агентов-подростков. В разведывательных документах БШПД за этот период можно обнаружить более 30 сообщений о деятельности против партизан агентов-подростков. Например, в инструкции «О правах и обязанностях оперуполномоченного особого отдела при партизанском отряде» указывалось, что «что за последнее время немецкое гестапо усиленно засылает в партизанские отряды и зоны своих агентов под видом бежавших добровольцев, военнопленных, полицейских, женщин с грудными детьми, девушек и детей под разной инсценировкой».
На заключительном этапе (осень 1943 – июль 1944) под натиском наступающей Красной Армии начинается повсеместное перемещение разведывательных и секретных органов и школ из освобождаемых территорий РСФСР и Украины на восток (в том числе и на территорию БССР). Руководящие органы партизанского движения своевременно отреагировали на такое перемещение и оперативно информировали соединения «народных мстителей». 31 октября 1943 года из ЦШПД на имя начальника БШПД П. Калинина пришла ориентировка в которой указывалось, что «из освобожденных Красной Армии районов Орши, Брянска, Смоленска, Рославля, Унечи и др. немцы школы гестапо передислоцируют в районы Белоруссии. Дайте задание установить их местонахождение и перегруппировку». Именно в этот период можно наблюдать наибольшую концентрацию немецких спецслужб и их школ (курсов) на территории Беларуси.
Обучение становится практически «поточным». Упор делается не на качество и подготовку агента, а на их количество. К лету 1944 года на территории Беларуси стали дополнительно действовать школы (курсы) по подготовке агентов-подростков в Бресте и Барановичах. В Бресте по улице 17-го Сентября «располагалась шпионская школа для несовершеннолетних 1927-1929 годов рождения. Срок обучения в ней составлял 3 месяца. Курсантам полагался оклад за время обучения в 1600 марок».
В марте 1944 года был разоблачен немецкий агент Павел Потоцкий, который показал, что в марте окончил школу шпионов в Барановичах. Вместе с ним обучалось еще 8 подростков. Во время учебы «немецкие разведорганы от каждого агента берут подписку, в которой указывается, что в случае нарушения или невыполнения задания вся семья расстреливается, хозяйство уничтожается».
В дневнике по разведывательной деятельности партизанской бригады им. Доватора также отмечалось, что «в Куренце организована школа шпионов, задача которых состоит в слежке за партизанами и вылавливании партизанских связных и семейств. Руководителем этой организации назначен некий Петручек Николай Иванович, сам житель Куренца. Набор в сеть шпионов производится из мужчин, женщин и подростков м. Куренца и других деревень. Набрано уже 180 человек, часть из них уже действует в районе Куренца».
Подводя итог, можно констатировать, что на территории оккупированной Беларуси немецкие спецслужбы развернули довольно масштабную деятельность по вербовке и подготовке разведчиков-диверсантов из числа несовершеннолетних детей. Эта работа секретных органов менялась в процессе оккупации, исходя из приоритетных целей и задач. Однако главная ее особенность, характерная для территории Беларуси, оставалось неизменной: основным направлением деятельности детей-агентов были партизанские соединения, а не действия в тылу Красной Армии и более отдаленных от фронта регионах Советского Союза. В результате работы немецких разведорганов на территории Беларуси действовало минимум тринадцать школ и курсов, на которых обучались будущие разведчики и диверсанты несовершеннолетнего возраста. Эти заведения размещались в Барановичах, Бобруйске, Борисове, Бресте, Вилейке, Городке, Куренце, Минске, Могилеве, Сенно, Слуцке, Орше и Шумилино. На сегодняшний день пока не удалось установить, сколько подростков прошло через эти заведения, однако можно говорить, что их число весьма значительно и по приблизительным подсчетам может составлять от тысячи до нескольких тысяч детей.
Заключение
В заключение нельзя не коснуться еще двух важных моментов: итоги таких усилий и судьба подростков-агентов. Результаты деятельности детей-диверсантов были весьма незначительны. Имели место отдельные успешные диверсии и теракты местного значения. В фильме режиссера Евгения Румянцева «Дети-диверсанты» (2007) фигурирует уголовное дело Якубова Анатолия Александровича, 1928 года рождения. Он был признан виновным в том, что «находясь в Минском детдоме №5 во время оккупации Минска немцами, в августе 1943 года немецкой разведкой был завербован и направлен на учебу в разведывательно-диверсионную школу, которую окончил в 1944 году…»
Осенью 1943 года в составе отряда изменников Якубов, вооруженный винтовкой, выехал в одну из деревень Минской области на борьбу с партизанами. Якубов находился в лесу в засаде. Во время этой операции было задержано 12 человек советских граждан, которые участниками операции были расстреляны за связь с партизанами.
По окончании разведывательно-диверсионной школы Якубов выполнял задания по подрыву полотна железной дороги на советской территории, а именно: в июле 1944 года Якубов в районе ст. Молодечно был выброшен разведкой из самолета на парашюте, имел при себе взрывчатые вещества и вблизи ст. Молодечно совершил взрыв железнодорожного полотна.
В августе 1944 года Якубов был снова выброшен из самолета на парашюте. Взорвал рельсы у ст. Пуховичи. Поджег склад с сеном на ст. Осиповичи».
27 февраля 1948 года Якубов был осужден Военным трибуналом войск МВД Орловской области и приговорен к 25 годам лишения свободы.
Тем не менее, такая относительно успешная деятельность Якубова была скорее единичным случаем. Глобального результата работа по подготовке, внедрению диверсантов-детей партизанские соединения или заброске в тылы РККА не дала. Надежды, которые немецкие спецслужбы возлагали на детей-агентов, не оправдались.
Судьба же разоблаченных агентов была трагичной. Если подростка разоблачали в тылу Советского Союза или Красной Армии, то у него появлялся шанс выжить. Достаточно часто дети-диверсанты добровольно сдавались органам госбезопасности и активно шли на сотрудничество или просто не успевали совершить серьезных терактов. В этих случаях им, как правило, сохраняли жизнь. Часть отправляли в детские исправительно-трудовые лагеря до совершеннолетия, другим давали сроки от 10 до 25 лет. Тех агентов, которые совершили серьезные преступления (убийства, диверсии) в жестоких условиях военного времени могли и расстрелять.
Но ещё меньше шансов выжить было у агентов, разоблаченных в партизанских соединениях. Как правило, после допроса и получения необходимых сведений разоблачённые агенты «выводились в расход»: возможности безопасного содержания арестованного в партизанских частях отсутствовали, а ведь пленного необходимо было кормить и охранять. Кроме того, командир соединения нес ответственность не только за жизни своих бойцов-партизан, но и за гражданское население, которое нередко пряталось от оккупантов в местах дисклокации отрядов народных мстителей. В этой ситуации присутствие в отряде диверсанта-террориста было в высшей степени рискованным.
С другой стороны, имели место случаи, когда разоблаченным агентам-подросткам сохраняли жизнь и отпускали домой. Тем не менее, по данным автора порядка 90% разоблаченных партизанами детей-агентов расстреливалось.
Вместе с тем, нельзя не сказать, что за последнее десятилетие это тема фактически «забуксовала»: в исследованиях повторяются одни и те же опубликованные документы, а в научный оборот практически не вводится никаких новых данных. Имеющихся материалов достаточно для написания небольших статей и разделов, а подробного самостоятельного исследования, которое бы потребовало большого объема новых фактов, пока не проведено.
В течение 7-15 дней дети и подростки в этих школах обучались незаметному проникновению в расположение частей Красной Армии, выяснению количества и родов войск, названий и нумераций частей, фамилий командиров, расположения артиллерии, танков, складов с боеприпасами и горючим».
При этом политика оккупантов по использованию детей в качестве шпионов на территории Беларуси не была статичной, а менялась, исходя из ситуации на фронте и в тылу, а также от ставящихся целей и задач.
